Первая работа

«Я же не знал, что речь идет о малышах, – обиженно ответил Ромка. – У них свои правила обучения. В интернете посмотри».

– Точно! – прошептала я.

– Ты не смотрела в интернете?! – удивился Ромка.

– Смотрела… Но не подумала, что у малышей свои правила!

– Вот то-ормоз, – протянул Ромка, и я ткнула его локтем в бок.

Он как-то странно булькнул.

– Маша, не отвлекайся…

Голос англичанки звучал умоляюще. Я кивнула, пробормотав «извините», и склонилась над тетрадкой.

Я не собиралась отвлекаться. Отвлекаться на английский, который я знаю лучше русского.

Я принялась рисовать в тетради папу-повара и маму-изобретателя из семейства Ратон. Ромка хотел заглянуть ко мне в рисунок, но я прикрывала его рукой. Ромка все же не был мне другом.

Вечер пролетел так быстро, будто его кто-то выдул в форточку. Забыв о том, что мама просила почистить картошку к ужину, о том, что у меня порвался пенал и надо бы сходить купить новый, и даже о том, что Ромка поставил лайк не только на мой анекдот на испанском, который я вчера запостила во «ВКонтакте», но еще и на три моих фотографии, я застряла на сайте lingvachild.ru.

Открытие меня поразило. Не нужно было изобретать велосипед, вот он, человеческий опыт преподавания языка малышам, – открыт и бесплатен.

Сколько же всего можно делать с малышами, чтобы научить их иностранному языку! Петь, играть, учить стишки, рисовать, создавать поделки, разыгрывать сценки… А я со своими местоимениями, со своей системой.

Но самое большое изумление у меня вызвал урок, с которого создатели сайта рекомендовали начать:

«Движения тела – это первые навыки детей, которые они начинают осваивать активнее всего. Первый год их жизни в основном посвящен тому, чтобы освоить основные способы движения. Параллельно ребенок начинает осваивать речь… Поэтому первыми глаголами в наших уроках будут глаголы движения. Их легче всего объяснить без перевода: нужно только выполнять эти действия».

– Какие же вы там все умные, ребята, – прошептала я.

Конечно, Дане понравится, если мыши будут бегать и прыгать!

Я принялась выписывать в блокнот словосочетания:

«Я бегу», «Ты бежишь» и «Побежали вместе?». Потом, сменив синюю ручку на зеленую, стала переписывать всякие советы, например: «Не учите детей отдельным словам! Учите фразам, ситуациям!» Я писала и ахала. Это было то, что нужно.

За окном стемнело, папа давно ушел, а мамы все не было.

Она прислала эсэмэску: «Поставь картошку на плиту, скоро буду». «Ага», – ответила я, поднимаясь со стула, но тут же вернулась на место, прочитав: «Картинки, которые вы показываете ребенку, должны быть смешными и интересными». Я содрогнулась, вспомнив, как заставила Дану читать местоимения.

Если раньше при мысли о пятнице меня охватывало уныние, то теперь я ерзала на месте от нетерпения. Теперь можно не бояться Розы Васильевны. Я готова доказать, что не зря играю с Даной.

– Сырая нечищеная картошка? – удивилась мама, когда вошла в кухню. – Ее предполагается есть так? Прямо из пакета?

– Открытие! Открытие! – прыгала я вокруг нее. – Великое открытие!

– Поем и послушаю, – устало сказала мама, опуская на табуретку сумку.

Я выхватила у нее сумку и принялась разбирать фрукты. Выхватив два лимона, попыталась жонглировать ими, но не вышло.

– С помидорами даже не пробуй! – пригрозила мне мама.

– Помидоры, помидоры! – запела я, кружась вокруг нее. – Салат из помидоров и пельмени! Вот еда изобретателей и мыслителей!

Мама все ворчала, но после ужина оттаяла. Вышла из кухни и вернулась с розовой ленточкой в руках.

– Помнишь?

– Конечно. Я выиграла в седьмом классе районную олимпиаду по английскому с этой лентой в волосах, – улыбнулась я. – Девяносто баллов из ста!

– Наденешь в субботу?

– Мне и так повезет, – отмахнулась я, но мама все-таки сунула мне «счастливую ленточку» в карман куртки.

– Я тобой горжусь, – сказала мама. – Хотя если бы ты и картошку почистила, то гордилась бы еще больше.

В пятницу урок превзошел мои ожидания. Дана заставляла мышей «прыгать», «бегать», «танцевать», «петь». Она самозабвенно играла, не забывая повторять за мной слова мышиного языка. Я едва успевала их произносить. Они слетали с кончика моего языка и устремлялись в надежное хранилище Данкиной памяти.

Роза Васильевна снова перебирала одежду и на занятии не присутствовала. Прощалась она сквозь зубы, но меня это больше не расстраивало.

Выйдя из квартиры, я вытащила из кармана «счастливую ленточку», завязала на колючем алоэ бантик. И засмеялась – звонко, на весь подъезд.

Потом сбежала вниз по лестнице и возле почтовых ящиков хихикнула вновь: представила, как, украсив колючего охранника, завяжу бантик и двум остальным.

Воздух на улице был морозным, и, хотя безумно хотелось петь, я сдержалась. Побоялась повредить связки: наши учителя все время жалуются на эту болезнь.

Тогда я прошептала глупую детскую считалку: «Якцыдрак, цыдрак-цыдрони», вытащила телефон и позвонила бабушке.

– Я учу! – воскликнула я, когда мы с бабушкой обменялись приветствиями. – Учу ребенка, как настоящая учительница!