Первая седмица Великого поста

Случаем к сей проповеди было чудесное насыщение Господом пяти тысяч народа пятью хлебами. Такое чудо заставило народ многочисленными толпами ходить за Ним по пустыне с тем, чтобы снова увидеть от Него подобное знамение. Заметив такую наклонность к чувственному питанию, Спаситель почел за нужное возвести ум и сердце Своих слушателей к исканию пищи высшей и вместе указать им, где можно найти сию пищу: отвеща… Иисус и рече: аминь, аминь, глаголю вам, ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы, и насытистеся: делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный, еже Сын Человеческий вам даст. — Кто не пожелает такого брашна? Посему народ вдруг отвечал: что сотворим, да делаем дела Божия; Отцы наши ядоша манну в пустыни, якоже есть писано: хлеб с небесе даде им ясти. То есть, народ захотел, в доказательство Божественности Спасителя, увидеть от Него новое чудо, подобное манне, низведенной с неба Моисеем. И вот, сие-то самое желание народа новой манны дало случай Спасителю предложить ему учение о манне — Тела и Крови Своей. Рече убо им Иисус: аминь, аминь глаголю вам, не Моисей даде вам хлеб с небесе: но Отец Мой дает вам хлеб истинный с небесе… Аз есмь хлеб животный: грядый ко Мне, не имать взалкатися, и веруяй в Мя, не имать взалкатися никогдаже (Ин. 6; 26–28, 31–36). Ничего не могло быть величественнее языка сего, но для людей чувственных он показался весьма странным. Роптаху убо Иудее о Нем, яко рече: Аз есмь хлеб сшедый с небесе. И глаголаху: не сей ли есть Иисус сын Иосифов, Его же мы знаем отца и Матерь; како убо глаголет Сей, яко с небесе снидох? То есть, Иудеи приняли вышесказанные слова Спасителя в самом чувственном и грубом виде. Что же Господь? Он указал только на источник их маловерия, и продолжал Свою проповедь. Отвеща убо Иисус и рече им: не ропщите между собою: никто же может прийти ко Мне, аще не Отец пославый Мя привлечет его, и Аз воскрешу его в последний день… Аз есмь хлеб животный: отцы ваши ядоша манну в пустыни и умроша: сей есть хлеб сходяй с небесе, да, аще кто от него яст, не умрет: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, его же Аз дам, Плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (Ин. 6; 41–44; 48–51).

Такое прямое и сильное указание Господа на Свое Тело, как на брашно, возбудило еще более недоумения в чувственных слушателях, кои думали, что им дано будет в пищу Тело Иисуса Христа в том самом виде, в каком оно было пред ними: пряхуся же между собою жидове, глаголюще: как может сей нам дати плоть свою ясти? Но Господь, несмотря на сие, опять еще сильнее и раздельнее подтвердил сказанное прежде. Аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте Плоти Сына Человеческого, ни пиете Крови Его, живота не имате себе. Ядый Мою Плоть, и пияй Мою Кровь, иметь живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день. Плоть бо Моя истинно есть брашно, и Кровь Моя истинно есть пиво. Ядый Мою Плоть, и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем. Яко же посла Мя живый Отец, и Аз живу Отца ради: и ядый Мя, и той жив будет Мене ради. Сей есть хлеб сшедый с небесе: не якоже ядоша отцы ваши манну, и умроша: ядый хлеб сей, жив будет во веки (Ин. 6; 53–58). После сих слов нельзя уже было сомневаться в том, что обещается действительное вкушение Тела и Крови Учителя. Но это показалось так странным для многих из самых учеников Господа, что они невольно пристали к иудеям, говоря: жестоко есть слово сие: (и) кто может его послушати (Ин. 6; 60)! Но Господь, несмотря на сие, опять подтвердил истину Своих слов во всей их силе, присовокупив только, что глаголы, кои они слышат от Него, дух… и живот суть; почему и не должно брать их в том плотском виде, в каком брали их соблазнявшиеся ученики (Ин. 6; 63). Даже и после, когда немалое число учеников, не вразумившись объяснением Учителя, соблазнились Его проповедью до того, что идоша вспять, и ктому не хождаху с Ним (Ин. 6; 66), Богочеловек и тогда нисколько не переменил Своей беседы, а только спросил оставшихся двенадцать: еда и вы хощете ити? (Ин. 6; 67). То есть, явно, готов был, так сказать, скорее отпустить от Себя и последних учеников, как ни дороги они были для Него, нежели расставаться с предметом проповеди, не открыть всему миру Божественной пищи — Тела и Крови Своей.