Первая схватка за Львов. Галицийское сражение 1914 года

После Балканской войны 1912 года австрийских империалистов начинают тревожить успехи великосербского движения. Создание «Великой Сербии» ставило под угрозу владычество австрийцев над сербо-кроатским населением, большинство которого находилось в подданстве Габсбургской монархии. Поэтому в течение последних лет перед 1914 годом [2] бывали моменты, когда военная партия Австрии хотела провоцировать войну немедленно. Так было в 1912 году, так повторилось и в 1914 году. Румыния и Италия постепенно перешли на сторону держав Согласия.

Зато центральные державы имели основание рассчитывать на содействие Болгарии, которой была обещана Македония, а также и на выступление Турции, где германское влияние постепенно усиливалось.

Неудачная политика царской дипломатии окончательно оттолкнула эти державы от Согласия.

Итак, в результате дипломатической подготовки [3] к мировой войне положение России и Австро-Венгрии, как и других держав обеих коалиций, определялось, кроме чисто стратегических факторов, – и известными военными обязательствами по отношению к своим союзникам, и той помощью, на которую они от последних рассчитывали. При этом Австро-Венгрия и ее союзник – Германия – были окружены кольцом настоящих и будущих врагов. Они могли рассчитывать только на Турцию и Болгарию, которые последовательно к ним примкнули в 1914 и 1916 годах.

Экономическое положение России

Но, вступив на путь империалистической политики и рассчитывая добиться своих целей вооруженным столкновением, правительства держав обеих коалиций не учли ни значительной продолжительности грядущей войны, ни экономической мощи своих государств. Соображения, что предстоящая война будет кратковременной, были господствующими в военных и экономических кругах всех стран. В смысле подготовки борьбы на экономическом фронте было сделано очень мало и в России, и в Австро-Венгрии, а между тем экономическое развитие обеих монархий стояло на низкой ступени. Предположения, что для питания войны будет достаточно мобилизационных запасов и продукции одной военной промышленности, не соответствовали действительности, так как последняя могла обеспечить не более 10–15 % предстоящей потребности. Вопросы об использовании гражданской промышленности и об экономической мобилизации во всей стране также не были разработаны ни в России, ни в Австро-Венгрии.

В частности, экономическое положение России к началу мировой войны характеризуется следующими данными.

Государственные финансы, расстроенные русско-японской войной и последовавшей революцией 1905 года, хотя и улучшились, но все же нуждались в ежегодных займах во Франции в размере 400 000 000–500 000 000 франков в год [4], большая часть которых пошла на образование золотого фонда в 1 602 000 000 рублей. Проект бюджета на 1914 год предусматривал доходов 3,53 миллиарда руб. и расходов 3,55 милл. руб., из которых на армию и флот приходилось 28 %. На мобилизацию было израсходовано 539,6 милл. рублей, а с начала войны до конца 1914 г. – 1 655,5 милл. рублей, или по 10 000 000 рублей в день [5].

Крупная промышленность России до 1908 года переживала застой, который после ряда повторных урожаев сменился периодом оживления, в течение которого продукция промышленности оценивалась: в 1910 году – 3,41 миллиарда рублей; в 1911 г. – 3,71 милл. руб. и в 1912 г. – 4,01 милл. рублей. Уже вскоре после начала войны, вследствие призыва рабочих в армию и увеличения потребности промышленности, начал чувствоваться недостаток рабочей силы. В октябре 1914 года из 8.550 более крупных предприятий (без Польши) с 1,6 миллиона рабочих 502 предприятия с 46.500 рабочих совершенно прекратили производство, 1.034 предприятия сократили его (319 000 рабочих, вместо 435 000) и только 125 предприятий расширили производство (88 000 вместо 105 000 рабочих).