Первая стена

Она попыталась увидеть солнце, увидеть его яркость, но свет оставался вездесущим и исходил словно отовсюду. Киилер сказала себе, что неразумно смотреть на купель этой силы. Заглянуть в душу Императора означало заглянуть в самое сердце божественного. Сыновья и дочери Навис Нобилите обучались на протяжении многих поколений, чтобы они могли видеть лучик духа Императора, которым являлся Астрономикон; лицезрение его в полном великолепии, несомненно, привело бы к отрыву души от тела.

Её путь пролегал через журчащий ручей и дальше на широкое пастбище, где её взору предстало самое большое дерево, которое она когда–либо видела. То, что она не замечала его раньше, противоречило логике, но она знала, что это место веры, а не разума, и принимала его таким, какое оно есть.

Дерево простиралось за облака, его раскинутые ветви упирались в сам небесный свод. Ветви дрожали от жизни, сгибаясь под тяжестью своей ноши, и от этого раздавался страшный скрип. Она прислушалась, пытаясь расслышать голос Императора в шуме дерева.

Её возвращение к реальности было неожиданным, но не таким резким, как естественное пробуждение от глубокого сна, освежённое и ясное. Она услышала плач, но те, кто окружал её, плакали от радости, а не от горя, обнимая друг друга в общем экстазе. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и вернуть контроль над собственным телом.

К ней подошёл мужчина в конце средних лет с широкой улыбкой на лице и полными восторга глазами.

— Вы видели дерево? — спросила она, желая поделиться чувством, которое бурлило у неё в груди.

— Дерево? — рассмеялся он. — Я шёл по дорожке из роз. Вы видели дерево?

— Владыку деревьев, силу Императора, держащего Свой щит над нами, — призналась Киилер. — Это было невероятно.

Глаза мужчины расширились, и он схватил её за руку.

— Восхитительно! Идёмте, идёмте, вы должны рассказать Оливье о своём путешествии.

Она позволила вести себя по наклонной дороге, пока её не привели к лидеру Несущих Свет. Когда она приблизилась, он посмотрел на неё своими поразительно зелёными глазами, напомнившими ей зелёные сады.

— Оливье!

— Чем могу помочь, Вили?

— Эта женщина, она говорит, что видела Дерево Надежды!

Первой реакцией Оливье стала улыбка, без каких–либо намёков на подозрение или удивление.

— Действительно? — он протянул руку и Киилер пожала её. — Это благословение, что вы пришли к нам и поделились такими вещами. Кто вы, дочь Императора?

Она колебалась, не зная, стоит ли раскрываться при таких обстоятельствах.

— Я понимаю, — продолжил Оливье. — У нас у всех есть прошлое — и настоящее! — которое, возможно, надо держать в секрете. Мы едины в нашей общей цели под светом Бога-Императора, и это всё, что имеет значение.

В нём была такая открытость, перед которой Киилер не могла устоять. Она привыкла к сомнениям, подозрениям и вопросам, а здесь был человек, который носил свою веру как свет, принимая впервые увиденную им женщину безоговорочно. — Киилер. Меня зовут Эуфратия Киилер.

Другие, стоявшие неподалёку, услышали её ответ, и вокруг воцарилась тишина. Глаза повернулись в сторону Киилер, на лицах застыло выражение восхищения и восторга.

— Эуфратия Киилер? — Казалось невозможным, что улыбка Оливье стала ещё шире. — Наставница? Та, которая вернула Свет Императора на Терру?

— Я… — она смирилась со своей роль вестницы Lectitio Divinitatus, но осознание того, что это означает, застало её врасплох. — Если вы так считаете. Я — Эуфратия Киилер, и я хотела бы узнать больше о Несущих Свет.

ДВАДЦАТЬ

Ранн контратакует

Солидарность

Более глубокая верность

Космический порт Львиные врата, ядро стратофекса, шесть дней после начала штурма

С каждым часом враг приближался к небесным мостам. Атакованному со всех сторон Ранну потребовалась большая часть дня, чтобы собрать силы, способные отбить наступление Железных Воинов. По мере того, как предатели наступали по Звёздному копью, они захватывали оборонительные позиции, уменьшая противовоздушный и противоорбитальный огонь Ранна. Орудия нижних районов по-прежнему не подпускали более крупные корабли, но поток десантных судов доставлял подкрепления уже высадившемуся противнику.

Технофаг, внедрённый в системы порта, продолжал отравлять всё, начиная от управления артиллерийским огнём и заканчивая выработкой энергии, вызывая веерные отключения, сбои систем жизнеобеспечения и осечки оружия. Каждого техножреца освободили от всех остальных обязанностей для координации противодействия, но большую часть времени Ранн имел доступ только к грубой проводной связи между стратегиумом и оборонительными постами, а также к персональному воксу ближнего действия между сражавшимися ротами.