Первая версия

Я огляделся. Напившись вчера, подобно, мягко говоря, кабану, я видел только хозяйку дома. Теперь она спала, и мне не оставалось ничего другого, как действовать самостоятельно. Для начала я пошел умываться. В ванной артиллерийской батареей по росту выстроились флаконы, тюбики, пузырьки явно дорогой, в основном французской косметики. Наудачу я понюхал один из флаконов. Пахло ничего, во всяком случае лучше, чем от меня. Едва не почистив зубы каким-то кремом для лица, я все же вычислил зубную пасту. Тупо поразглядывав кафель в ванной, на котором парусники чередовались с пароходами и все куда-то плыли, вроде как мы вчера на курице, я все-таки решил принять душ. Холодная вода почти привела меня в чувство. «Турецкий, иди на кухню, кофе вари!» — распорядился Турецкий, сидящий внутри меня. Он любил по утрам пить кофе. Видно, выпить он тоже не дурак. Вчера вечером я что-то не слышал его громких протестующих возгласов.

На кухне у Любы на столе стоял какой-то диковинный белоснежный аппарат — не то кофеварка, не то машинка для шинкования морковки. Мог оказаться и вполне обычным микроскопом (европейский стандарт! — так выражается в подобных ситуациях Ломанов). Решив не экспериментировать, я отыскал — не зря ж я столько лекций по криминалистике выслушал! — обычную джезве где-то в глубинах белого шкафа. У Любы на кухне все было белым и чистым, как в операционной. Когда же она вчера успела убраться?

Я поставил две белоснежные чашечки с кофе на поднос. В виде исключения поднос был черным с крупными красными цветами. Я старался идти очень осторожно, почему-то необыкновенно важным казалось, чтобы чашки не съехали с цветов, на которые я их старательно установил.

Люба все еще спала. Мне жаль было ее будить. Я поставил поднос на низкий столик. Прихлебывая кофе, я смотрел в окно. Мысли никак не хотели выстраиваться в стройный ряд. Я одновременно думал о Любе, о смерти Ольги, о деле Кульчинского, о Марине, которой надо хотя бы позвонить... Где-то в глубине моего сознания смотрел на меня выпуклыми глазами очков Семен Филин, геополитик-теоретик. Все это проскользнуло в памяти как второстепенное. Норман Кларк, Норман Кларк — вот кто занял самовольно, без приглашения, мысли и чувства следователя Турецкого.

Странно... Неужели теперь, всякий раз просыпаясь рядом с женщиной, я буду думать об этом мифическом Кларке?

Глава девятая НОРМАН КЛАРК

Приходилось заниматься не только Кларком, а и историей США, которую, как оказалось, мы совершенно не знаем.

К середине тридцатых годов, когда Кларк был уже не мальчиком, а вполне дееспособным молодым человеком, Соединенные Штаты начали оправляться от последствий чудовищного экономического кризиса, обрушившегося на страну между двадцать девятым и тридцать третьим годами. Страх вновь лишиться всех своих сбережений уже перестал висеть дамокловым мечом над каждым американцем. Частная инициатива не только приветствовалась, но и получала посильную государственную поддержку. Знаменитый «новый курс» Франклина Делано Рузвельта давал свои первые плоды.

Букет принятых за несколько лет законов был хорошим подарком гражданам страны, которая, по сути дела, вступила в новый этап своего развития. Это был уже не «дикий капитализм» периода первоначального накопления, а вполне организованная, в определенной мере справедливая система общественных отношений.

Все это произошло, естественно, не только под влиянием кризиса, но в огромной степени потому, что весь мир вступил в новую эру. Положение Советского Союза, которому прежде все предрекали скорую гибель, настолько упрочилось, что наиболее прагматичные политики во главе с Рузвельтом поняли: с СССР гораздо выгоднее быть если не в дружественных, то хотя бы в пристойных отношениях.

Свое правление Ф. Д. Рузвельт начал с установления дипломатических отношений с СССР. В тридцать пятом году было подписано первое торговое соглашение между СССР и США.

На этом фоне не следует преувеличивать «дружественность» американского правительства к большевистской идеологической доктрине. За фасадом внешней благопристойности именно в это время развернулся почти во всю свою мощь фронт тайной войны между разведслужбами великих держав.

НКВД создал мощнейшую разведовательно-диверсионную структуру. Главное направление ее деятельности было ориентировано в первую очередь на США. Это «главное направление» состояло из трех основных видов активности: легальной, полулегальной и тайной.