Первая вокруг света

Почти сутки держались слабые юго-западные ветры при солнечной погоде — Атлантика встречала меня хорошо. 20 января на горизонте увидела мыс Хангклип — высокую гору у входа в бухту Фолс-Бей. По другую сторону бухты находится мыс Бурь, коварно переименованный в мыс Доброй Надежды. Ветер крепчал и перешел на юго-восточное направление. Быстро вычислила, что в полночь, а может и раньше, я могу быть в Кейптауне. Вместе с силой ветра росло также, к сожалению, волнение. Перед заходом солнца я уже целилась носом в коричневые скалы мыса Доброй Надежды, который для меня был скорее штормовым, ибо начался регулярный шторм. При первых проблесках маяка на мысе заменила кливер штормовым и зарифила грот. На небе не было ни единой тучки, а из бухты Фолс-Бей дуло словно тысяча чертей. Недаром на мыс Хангклип легла белая скатерть из облаков. Со штормом и волной я плыла параллельно берегу. Хотела добраться хотя бы до бухты Столовой и там дождаться рассвета. Но не смогла: волны были такими высокими, что разглядеть, а тем более опознать входные маяки было невозможно. Иногда с вершины водяной горы я видела проблеск, но потом найти его уже не могла. Впрочем, шли густо суда, и я не была уверена, что вижу — мачтовые огни судов или огонь маяка. В полночь положила «Мазурку» в дрейф — следовало дождаться рассвета.

Вместе с солнцем показался в дымке большой плоский предмет — Столовая гора. Хотя дуло еще порядком, я поставила паруса и поплыла в ее сторону. Радиопеленги, на астронавигацию было жалко времени, показали, что я нахожусь в верхнем углу равнобедренного треугольника с основанием, образованным мысом Доброй Надежды и Грин-Пойнтом. Ночной дрейф все же снес «Мазурку». Ветер и волнение начали уменьшаться только в нескольких милях от берега. Потом гора Двенадцати апостолов загородила все. С носом в сторону Кейптауна, расположенного у подножия гор, я качалась на мертвой зыби под слабым ветерком. Я так устала, что хотела достичь порта в этот день непременно. Пыталась даже помогать парусам двигателем. Медленно миновала Грин-Пойнт. В бухте Столовой масса судов стояла на якоре. Уже были видны волноломы и вход в порт. Лишь окраска неба над городом не радовала: голубизна переходила на горизонте в желто-рыжий цвет. Отсюда шел ветер — опять сильный, встречный. Я очень хотела проскочить в гавань раньше него, так как не была уверена, что выдержу столько ночей подряд без сна. На траверзе появился правый край наружного волнолома и засветил зелеными огнями. Я была почти в Кейптауне. Но одновременно начал молниеносно крепчать ветер. Выбрала все шкоты — паруса стали плоскими. Через несколько минут анемометр показывал 50 узлов: Кейптаун пытался выдуть «Мазурку» совершенно серьезно.

Я галсировала в сторону порта со скоростью семь узлов. Паруса почти лежали на воде. Я понимала, что парусов слишком много, а сама комбинировала, как галсировать ночью в гавани в такую погоду. Ветер усилился до 55 узлов и заставил меня сбросить грот, но скорость яхты все равно была шесть узлов. Один поворот, второй — полветром входила за волнолом и вглубь гавани, не слишком заметно приближаясь к следующим воротам с огнями. В это время прилетела полицейская моторка, очевидно, здесь были те же порядки, что в Дурбане.

— Входишь в порт? Если да, то плыви за нами.

Мысль хорошая, но как это сделать? Я как раз пыталась плыть в указанную сторону. Моторка покрутилась вокруг:

— Дадим буксирный трос, будет быстрее. Здесь уже близко до клуба.

Но я, как всегда, предпочитала собственное снаряжение. Вытащила бухту буксирного троса на палубу, заложила за носовую лебедку и провела через ролик. Экипаж моторки из вежливости хотел получить трос из рук в руки. Напрасно я кричала, что брошу его в воду и подцеплю крюком с подветренной стороны, меня, вероятно, не слышали. Во всяком случае, подходили с наветренной. Очередная короткая волна и сильный порыв ветра бросили нос моторки на носовой релинг, который развернулся на 45° и, к счастью, задержался перед штагами. Но трос был принят и «Мазурка» шла против ветра со скоростью десять узлов. Фонтаны с носа доставали до кокпита. Меня мучила мысль о релинге. Наверно, зря я согласилась на буксировку, лучше бы убежала из порта и подождала бы, пусть хоть до рассвета, пока ветер стихнет.

Полицейская моторка передала трос второй, которая вошла в яхтенную гавань. Хорошо, что меня не заставили ждать до утра на карантинном буе. С берега протянулись руки к швартовам. Кто-то воскликнул по-польски: — Приветствуем в Кейптауне!

На высокой набережной стояла небольшая толпа и радостно говорила по-польски. Нашелся даже большой букет цветов. Так мило встретили меня экипажи находившихся в Кейптауне польских судов. Мне показалось, что я вернулась на родину.