Первая женщина

Остаток перекура, он несколько раз пытался проговорить частушку полностью, но так и не смог, каждый раз закатываясь хохотом и хватаясь за живот.

И весь остаток смены (!), встретив Георгия, Колька останавливался, его колени подкашивались, губы кривились и, вытягивая правую руку, он начинал хохотать!

* * *

— Тебе не идёт материться. Ты не такой: не мужлан.

Георгий вспомнил, как напрягалось всё нутро, когда он слышал матерную речь на улице.

Тогда ему было семнадцать лет.

— Пойдём в дом. Я замёрзла и спать хочу.

Алла, прижимаясь к Георгию, подтолкнула его к гостинице.

Глава пятая. День второй (вторник)

Ночью в деревне тишина. Даже собак не слышно. Петухи пели, но в гостинице с петухами никто не встал.

Бабе Варе не спалось.

Год назад она схоронила Фёдора и осталась одна. Детей у них не было, не дал Бог. Корову пришлось продать, одной уже не управиться. В придачу продала и сено, а вырученные деньги отложила на чёрный день. Что за чёрный день такой, она не знала. Но так все говорили, вот и она подумала об этом, когда, завернув стопку сторублёвок в целлофан, сунула свёрток в сундук.

Пропел первый петух, ему откликнулся другой. Третьего она не услышала. Видимо пел где-то на другом конце деревни.

Баба Варя вздохнула; когда была Марта, она вставала, одевалась и готовилась к дойке. Прошёл уж год почти, как продала Марту, а привычка, просыпаться с первыми петухами, осталась.

Сон не шёл, и она встала, оделась и заправила кровать. Подушки взбила и положила в изголовье одну на другую.

Спать с одной подушкой она не смогла: снился покойный муж с подушкой в руках. Он перестал сниться, когда она догадалась вернуть его подушку, убранную в сундук, на место.

Баба Варя прошла на кухню и, нащупав левой рукой выключатель на стене, включила свет. Васька недовольно мыркнул, потянулся и ушёл, пошатываясь, в темноту комнаты досматривать сны про мышей.

Она включила плитку и, набрав из ведра воды в чайник, поставила греть. Выйдя в сени взяла помойное ведро, в которое ходила ночью, вынесла к туалету и выплеснула на траву. Из бочки зачерпнула немного воды, и сполоснув ведро, поставила его вверх дном рядом с бочкой.

У соседей в сарае горела лампочка, бренчало ведро и слышался ласковый голос Натальи.

— Ну, Пеструшка! Девочка моя, стой на месте, ведро опрокинешь! Ну, хорошая моя, немножко ещё потерпи!

И вжикали, и вспенивались струи парного молока, звонко ударяясь в дно и стенки ведра.

На востоке небо начинало бледнеть, а на западе было чёрным и усыпано звёздами.

Наверное, это было красиво, но баба Варя не отделяла красоту природы от самой природы.

По тропинке, вдоль забора, шёл рыбак с удилищем на плече.

— Здравствуйте, Варвара Севостьяновна.

— Здравствуй, Паша! — по голосу узнала сына Марии.

С Марией она работала в детском саду. Баба Варя работала нянечкой, а Мария поваром.

Мария была младше бабы Вари. Жила без мужа. Единственного сына родила в тридцать лет, нагуляв от одного из приезжих монтажников, тянувших мимо деревни ЛЭП.

Баба Варя зашла в летнюю кухню, растопила печурку и поставила в кастрюле картошку. Вчера накопала свежей на огороде.

И летнюю кухню, и баньку, и сарай Фёдор построил сам.

В сарае остались только куры. Баньку она не топила, ходила по субботам в совхозную.

Вернувшись в дом, сняла чайник с плитки и, выключив ее, заварила чай. Снова вышла во двор, и зайдя в летнюю кухню, приоткрыла крышку на кастрюле с картошкой. Потыкав картошку ножом, сдвинула кастрюлю к краю и закрыла крышку.

— Баб Варь, возьмите молоко! — соседка Наталья стояла у забора, разделявшего дворы, с банкой молока.

Баба Варя вышла из кухни и забрала молоко.

— Подожди, сейчас деньги принесу — сказала она Наталье и пошла в дом.

— Отдадите потом, баб Варь, не к спеху.

На кухне отлила в кружку немного молока себе на чай и Ваське. Закрыла банку крышкой и убрала молоко в холодильник.

Налила Ваське молока в миску и села пить чай.

* * *

Георгий проснулся.

Полежал, прислушиваясь к тишине и сел, спустив ноги на пол.

Виталия не было, остальные спали.

Достал из-под подушки часы — 7: 20.

Одевшись и заправив кровать, взял полотенце и вышел на улицу.

Виталий плюхался у рукомойника. Ведро, наполненное водой, стояло поодаль.

Они поздоровались.

— Нальёшь воды? — Виталий, вытирая полотенцем лицо и шею, пошёл в дом.

Наполнив рукомойник и повесив полотенце на гвоздь, вбитый в стенку сарая, Георгий пошёл в туалет.

Дверь в туалете нужно было держать рукой, чтобы не открылась: крючка не было.

— «Даа! Только вдвоём ходить: один сидит на очке, другой дверь подпирает. Надо будет крючок сделать».

Сполоснув лицо и руки, вернулся в гостиницу.

Виталий лежал на заправленной кровати, остальные спали.

— Ну чё, надо будить? — Георгий взглянул на Виталия, тот кивнул.

— Подъёоом!

В дверь из женской комнаты постучали, и она чуть приоткрылась — Мужчины, вы одетые? Можно выйти?

— Выходите, мы не стесняемся — Вова сидел на кровати, прикрывшись одеялом.

Дверь ещё приоткрылась и выглянула Любаха.

— Ой, да они ещё дрыхнут! Пойдёмте девчонки.

Девушки и Алла, поздоровавшись, ушли на улицу.