Первое лето

— Бывает, и по двадцать.

— Ты хоть бы свежей рыбкой угостил,— сказал Димка и, услыхав в ответ Пашкино «ну», означающе неизвестно что, вдруг сказал: — Слушай, а где живет тетка Фрося?

— Михнеева, да?

— Ну! — в тон Пашке проговорил Димка.

Пашка показал в конец улицы, на самый крайний дом, за которым начинались черемуховые заросли. Дом как дом, он стоял на горке, сверкая окнами в резных наличниках. За домом виднелись амбар, сарай, хлев. Дальше полого уходил вниз еще неубранный огород с купами берез вдоль изгороди. В конце огорода чернела избушка с единственным окошком, таким маленьким, что его можно было закрыть ладонью. Это была баня.

— Слушай, ты вчера, когда возвращался из кедрачей, не видал мужика? Бритого такого, здорового, с рюкзаком и двустволкой?

— Ну!

— Что ну? Что ты все время нукаешь? — рассердился Димка.

— Я не видал, мамка видала.

— Где? Когда? Что ж ты молчал?

Оказалось, Пашкина мать вчера вечером возвращалась с лугов, где пасла коров, и навстречу ей попался какой-то мужик с ружьем и мешком за плечами.

— Федька? — глянул на меня Димка.

— Федька,— кивнул я.

Судя по времени, когда произошла эта встреча, Федька только что сделал свое подлое дело, то есть связал дядю Колю, и дал деру, хороня концы.

— А где сейчас мать?

Пашка сказал, что пасет коров, а где — он не знает.

— Вот те на, еще новость! Идем, надо сказать нашим,— позвал Димка.

По узкому проулку мы спустились вниз, к молотилке. Дядя Коля и Серега, засучив рукава, прилаживали к приводу какую-то шестерню. Рядом, у входа в сарай, стояли одностволка и карабин. Наверное, заряженные. Когда не надо, мы бываем особенно бдительными.

— Что, не сидится?

Мы рассказали о том, что узнали от Пашки. Дядя Коля и Серега слушали, переглядываясь. Потом дядя Коля встал, вытер руки соломой.

— Как твоя нога, Митрий?

Димка сказал, что нога ничего, идти не больно. Тогда бегом за вещичками!

— Прямо сейчас? — удивился Серега.

— Да, сейчас. Молотилку мы с тобой, паря, отремонтировали, и прохлаждаться нам здесь больше нет резона.

— Вообще-то правильно. Без милиции мы ничего не сделаем. А милиция — где она? Милиции сейчас не до Федьки. У нее своих дел хватает, поважнее. А нам... Нам надо отправляться. Одним домой, к папе с мамой, другим, как нам с тобой, Степаныч, на фронт. Гитлера бить,— повеселел Серега.

Мы решили не задерживаться в деревне и минуты. А тут и оказия подвернулась. Евдокия Андреевна посылала на заимку, расположенную на пути к станции, две подводы за сеном. С подводами отправлялись мальцы, уже знакомый нам конопатый и другой, крепыш, чуть пониже ростом. Мы хотели взять с собой Пашку. Но тот как ушел на рыбалку, так и пропал.

— Жалко, что уходите,— сказала Евдокия Андреевна, провожая нас до конторы.— Хоть бы немного побыли. Без мужиков-то нам совсем худо. Куда ни глянешь, везде мужские руки требуются.

Показав на мальцов, Серега пошутил:

— Вот они, ваши мужики. Не успеете оглянуться, как они подрастут.

Снова потяжелевшие рюкзаки мы уложили на телегу, сами пошли пешком. Лишь когда телеги катились под гору, мы с Димкой садились и подъезжали шагов двести-триста.

Вот позади остались крайние избы и огороды. Вот мы обогнули большое поле, ощетинившееся колючей стерней. За ложком было еще поле, тоже сжатое. И дальше началась сплошная тайга. Здесь не только полей, но и лугов нигде не было видно. Лес справа, лес слева и небо над головой.

— Где же твой тятька?

Конопатый глянул на дядю Колю, шмыгнул носом:

— На войне...

— А твой?

У другого хлопчика, крепыша, тятьки не было. Давно, года четыре назад, пошел на охоту, напоролся на медведя и сплоховал, промахнулся. А второй раз мать замуж не вышла.

— Вот оно что! — не то посочувствовал мальцу, не то просто принял этот факт к сведению дядя Коля.

— А я тебя, хлопец, помню,— вмешался в разговор шедший по другую сторону задней телеги Серега.— Два года назад мы стояли у вас в деревне, мать тогда еще тебя за уши драла, чтобы ты не лазил в чужие огороды. Драла, правда?

— Вы геолог?

— Угадал. Недалеко от вашей деревни мы кое-что нашли. Кончится война, понаедут сюда люди, понастроят заводов, и вместо вашей деревни Хвойная поднимется большой город. Ты хочешь жить в городе?

— Нет,— сказал конопатый.

— Ты просто не знаешь, что такое город,— пожалел мальца Серега.

И после, пока не показалась заимка, он все рассказывал о том, что такое город. Ребята слушали, разинув рот. Однако, немного спустя, когда Серега опять спросил, хотят ли они жить в таком большом, красивом городе, оба замотали головами:

— Н-нет...

Серега засмеялся, потрепал конопатого за вихры:

— Глупый ты еще, ничего не понимаешь... Мы поднялись на косогор.

— А вот, кажется, и заимка,— показал рукой дядя Коля.

Впереди открылась просторная долина, перерезанная наискосок ручьем. В одном месте поперек ручья легла земляная плотина и выше по течению образовался пруд. На берегу пруда, под березами, и притулилась избушка с двумя подслеповатыми оконцами. Здесь были сенокосы. Сюда зимой наезжали охотники.