Первостепь

Режущий Бивень переводит взгляд на старуху. Жена шамана напротив его лежанки варит суп в огромном мамонтовом следе. Этот тяжёлый след – её гордость, ни у кого в стойбище нет ничего подобного. Однажды мамонт прошёлся по мягкой после дождей глине за болотом, той самой глине, из которой лепят поделки, игрушки детям. Мамонт оставил в глине глубокий оттиск своей ноги, солнце высушило его, однако прежде шаман Еохор повелел жене осторожно вырезать след, досушить, перенести в чум и варить в нём супы. Теперь старуха наполнила след водой, накидала мяса с приправами и опускает попеременно в воду раскалённые на огне камни, чтобы мясо варилось. В круглых камнях высверлены дырочки, дабы не таскать раскалённые камни руками, она вставляет в дырочки прутики и опускает камни в след. Когда камень отдаст свой жар воде, Большая Бобриха за прутик вытаскивает его, отделяет прутик и бросает камень снова в огонь. Она недовольна замечанием мужа, что-то ворчит себе в губы нелестное по его адресу, но Режущий Бивень не может разобрать, да и не больно нужна ему бабская жалоба. Ведь для него есть какой-то подарок.

Шаман подаёт округлый пирог из раздробленных зёрен. Чья-то усердная рука добротно истолкла зёрна, пирог выглядит очень вкусным и не рассыпается.

– Кто прислал, Еохор, конечно, не скажет? – улыбается Режущий Бивень.

– Пускай Режущий Бивень подумает и догадается, – отвечает шаман.

А ему не хочется думать… Какая разница… Траур по Чёрной Иве закончился, потому что Новое солнце, но он ведь всё равно помнит только её. Он отламывает кусок пирога, кладёт в рот, жуёт и даёт отломить шаману, подзывает жестом его жену, но та обиженно хмурит морщины на лбу и шевелит в огне камни, чтоб погромче шипели вместо неё.

– Да, охотнику пора думать о новой жене, – произносит шаман, словно бы повторяя вслух его скрытные мысли, но он так не думал. Он глядит на Еохора, но не прямо, не в лоб, не в глаза, а на ухо. Режущий Бивень дивится, какая большая мочка у шаманского уха, будто специально оттягивали тяжёлой серьгой. А он раньше не знал, что у шаманских ушей такие огромные мочки, словно не замечал. А ещё у шамана высокие вздутые надбровные дуги. Он бы тоже хотел такие луки. Ведь это знак силы.

Большая Бобриха помешивает дымящийся суп длинной резной ложкой из бивня мамонта. Красивая ложка. Режущий Бивень не один день кропотливо вырезал сложный мелкий узор в виде колоса, пышной метёлки на тонком стебле, и даже теперь гордится своим давним даром. Но его главные думы в другой стороне. Что сталось с Подругой? Он не сказал о ней даже Еохору, не сказал никому. Смогла ли она избежать мести нелюдя?

– Режущий Бивень не говорил… Но он встретил нелюдя на Медвежьих холмах. Нелюдь пришёл туда умирать, – его слова неожиданны. Для него самого неожиданны. Так бывает. Шаман с интересом глядит в его глаза, дожёвывая свой кусок пирога. Когда Режущий Бивень смолкает, Еохор хлопает его по плечу:

– Договаривай!

Режущий Бивень проглатывает последний кусок, обтирает тыльной стороной ладони губы. У него важный вопрос:

– Насколько сильны нелюди в колдовстве?

Шаман не сводит с него своих цепких глаз. Будто мысли читает. Режущий Бивень пытается совсем не думать о волчице, отвлекает голову сторонними думками, но слово «Подруга» так и вертится у него на языке. Вот-вот обронится. К счастью, его собеседник отводит глаза.

– Могу сказать по большому секрету… Нелюди вовсе не колдуны. Наоборот, они полагают людей великими колдунами.

Наконец-то слово «Подруга» свалилось, упало обратно внутрь головы или глубже, а вместо него на языке у охотника тот же вопрос:

– Как это?

Шаман оборачивается к жене. Спрашивает насчёт супа, скоро ли будет готов. Та ворчит исподлобья: «Когда будет – скажу», и Еохор смеётся: «Какая жена сегодня немногословная! Обожгла рот?»

Большая Бобриха швыряет на пол прутик вместе с насаженным камнем и, злобно сгорбившись, выходит из чума. Суп доварится сам.

– Сурова жена шамана, – замечает с улыбкой Режущий Бивень. Но шаман не обращает внимания на столь пустяшное происшествие. Улыбается тоже:

– Если будущая жена Режущего Бивня доживёт до её лет, она будет не лучше, пусть он поверит… – дальше лицо шамана серьёзнеет. – Однако Режущий Бивень сделал неправильный выбор.

Режущий Бивень испуган таким поворотом:

– Какой выбор? Когда?

Шаман глядит ему в глаза, пригвоздил к лежанке.

– Слюнявый лев вовсе не Рыжегривый. Режущий Бивень хочет охотиться не охотясь. Он не постился, набрал с собой мяса. Пусть он разберётся с собой! Это ведь не охота. Это – обман.

Режущий Бивень вдруг вспыхивает: почему Еохор его попрекает, он же не ребёнок, а серьёзный охотник он знает, что делает. Шаман по-прежнему глядит на него, и он не может высказать вслух своего недовольства, но по лицу его всё видно, и Еохор, конечно, догадывается. Вздыхает. Отводит глаза.