Первостепь

– Многие молодые охотники остались без жён, как и Режущий Бивень. В первую очередь надо звать их. Может, кто-то из них найдёт себе новую жену у горных людей. Но Режущий Бивень в ответе за то, чтобы все они вели себя достойно среди наших братьев.

– Понимаю Бурого Лиса, – отвечает охотник и смотрит, кто из старейшин скажет ещё.

Икающий Филин, младший из старейшин, кашляет в кулак. Должно быть, много дыма в чуме. Икающий Филин, откашлявшись, напоминает охотнику, чтобы он разузнал у горных братьев, какие звери откочевали к ним, а какие ушли. Ведь не секрет, что мамонтов и единорогов совсем мало осталось в степи. Не ушли ли они в сторону гор?

Теперь, кажется, всё. Все старейшины высказались, кто хотел. Режущий Бивень собирается откланяться, но шаман Еохор пристально на него смотрит. Шаман Еохор, единственный, особняком стоит, не присаживается на шкуры, руки сложены на груди. Охотник, слегка запинаясь, решается спросить:

– Еохор хочет что-то д-добавить?

Шаман не сводит с него глаз, в которых ничего нельзя разглядеть. Никто не вытерпит этого колкого взгляда. Режущий Бивень встаёт, переминается с ноги на ногу, но прежде чем откланяться, спрашивает ещё раз:

– Режущий Бивень может идти?

Бурый Лис заступается за него:

– Если Еохор хочет сказать, пусть говорит.

Шаман, как будто даже с ехидством, отвешивает скромный поклон в сторону старейшины, словно благодарит за разрешение говорить, на мгновение отведя глаза от охотника, и Режущий Бивень успевает глубоко вдохнуть наполненный терпким дымом воздух. А шаман уже снова глядит на него:

– Режущий Бивень видел, как падал орёл?

Прямой вопрос, раздумывать нечего.

– Да, видел, – соглашается стоящий, как и шаман, Режущий Бивень, совсем не догадываясь, что у того на уме.

– Почему никому не сказал? – новый вопрос.

– Шаман об этом говорит, не охотник.

Шаман чуть-чуть улыбается, в глазах появляются искорки. Доволен ответом. Но Режущий Бивень не может долго глядеть ему в лицо, отводит взгляд.

– Режущий Бивень не настолько глуп, чтобы не знать, что означает это падение.

– Да. Похоже, нас ждёт наводнение.

– Вот! – вскидывает вверх руку шаман, словно играя. – Вот, Режущий Бивень. Не наводнение. Целый потоп! Племя не знает об этом, но мы здесь все знаем. Так же, как ты. Понимаешь меня?

Режущий Бивень, конечно, не понимает. Задурил ему голову этот шаман. Он начинает злиться:

– Пусть Еохор говорит яснее. Голова охотника не столь проворна.

– Хорошо, – открыто улыбается шаман. – Хорошо. Племени придётся переселяться подальше от всяких вод. В горах самое лучшее место. Режущий Бивень должен втайне поговорить со старейшинами наших братьев и поведать им о дурном знаке. Узнай, готовы ли они принять всё наше племя, если возникнет такая необходимость.

Теперь понятно. Режущий Бивень откланивается. Переселяться. Значит, весной не отправятся воины на выручку похищенных жён и дочерей. Его друзья опечалятся. Львиный Хвост, Крепкий Дуб, Пёстрый Фазан, другие. Они так этого ждут. Он уже обещал идти в поход вместе с ними весной. Но теперь ему придётся отправиться в обратную сторону. И он даже не может им всего рассказать.

И всё же он не горюет. Солнце по-прежнему не по-зимнему тёплое, трава шелестит под ногами, забавные облака смеются на небе. И то, что не сможет он выйти на поиски волчицы, это ведь не так важно. Если она жива, то не пропадёт и без него. Постоит за себя. А он постоит за всё племя.

****

Серый нашёл её ранним утром. Он не скрывал своей радости, лез целоваться, словно волчонок, нежно облизывал её губы, будто надеялся, что она отрыгнёт ему мяса, но её живот был так же само пуст, как и его. Потому напрасно он скакал жеребёнком вокруг неё. Хотя она не злилась. Даже приветливо виляла хвостом. А он был весь взъерошен, его шерсть ещё не просохла после того, как он плыл через бурную реку. Нарадовавшись, Серый стал поочерёдно подставлять свои впалые бока красному рассветному солнцу, и Подруга видела, что он дрожит.