Первозданная. Вихрь пророчеств

Мороженого в вазе постепенно становилось меньше, и разговор, как повелось в последние дни, снова перешел на Бренана и Гвен. Эйрин рассказала, что Бренан утром уехал в Эйгайн, и тем самым немного отсрочила очередной раунд обсуждения самой актуального для всего Сестринства события – удивительного возвращения к Гвен ведьмовской силы. Впрочем, ей лишь ненадолго удалось сосредоточить внимание подруг исключительно на Бренане, поскольку девушки с огромным нетерпением ждали Гвен, считая дни до ее прибытия на Тир Минеган. В отличие от Шайны, которая, мягко говоря, не пользовалась особой симпатией среди младших сестер, Гвен почти все любили. Нельзя сказать, что она была вся такая «белая и пушистая», у нее тоже была привычка задирать нос, хвастаясь своими успехами в чарах, но издевалась она исключительно над близкими ей по возрасту Эрлиш и Меган, а к младшим относилась в целом дружелюбно и часто помогала им.

Эйрин не нравились все эти разговоры о новой Искре Гвен, от них ей становилось очень неуютно и даже немного страшно. В ту ночь, пять дней назад, она думала, что главное для нее – убедить в своей непричастности старших и старейших сестер, а дальше уже будет просто. Однако в действительности самым тяжелым испытанием оказались такие вот невинные разговорчики с подругами, когда приходилось следить за каждым своим словом и одновременно изображать беззаботность. Малейшее напряжение, малейшая фальшь, малейшая неловкость при попытке сменить тему разговора могли навести девушек на подозрения – тем более что они и так были готовы в это поверить, и их сдерживало лишь невинное поведение Эйрин да еще твердая уверенность старших, что она тут ни при чем.

К счастью, вскоре пришла Бри и стала жаловаться подругам на «эту невыносимую зануду Ивин», задержавшую ее почти на час из-за «жалкой капли» разлитого на уроке алхимии реактива. И хотя эта капля, как выяснилось, прожгла насквозь грубую дубовую столешницу, Бри все равно настаивала на том, что такое наказание было слишком суровым.

Эйрин немедленно вступилась за своего куратора, ее поддержала и Арвен, а вот Морин приняла сторону Бри, так как тоже считала Ивин чрезмерно требовательной. Гелед в этот спор не вмешивалась, но явно была согласна с Эйрин и Арвен. Еще месяц назад она изучала алхимию и общую магию вместе с Морин, а потом на Тир Минегане появилась Ивин, и сестры-наставницы по тем дисциплинам дружно отдали ей менее сильную из учениц, чтобы сосредоточиться на работе с более способной. Ивин, будучи самой младшей по возрасту учительницей в Сестринстве, смирилась с этим – ведь в конце концов ей перепала львиная доля занятий с Эйрин. Зато Морин и Гелед завидовали друг другу: первая предпочла бы вернуться к своим прежним наставницам, тогда как вторая рада была бы учиться у Ивин.

С появлением Бри девушки больше не заводили речи о Гвен, а доели мороженое и принялись дальше украшать гостиную. Когда работа уже подходила к концу, Финнела затащила Эйрин в кабинет Гелед и, закрыв дверь, спросила:

– Отправишь мое письмо?

– Охотно, – ответила Эйрин. – Давай.

Присев на стул, кузина закатала край платья и извлекла из нашитого на нижнюю юбку кармана сложенные вдвое листы.

– Вот, – сказала она и внезапно покраснела. – Отправь Бренану… Только не читай.

– Хорошо, не буду, – произнесла Эйрин, едва сдерживая насмешливую улыбку.

За время, проведенное на Тир Минегане, Финнела уже трижды писала Бренану, но прежде нисколько не смущалась, обращаясь с просьбой отправить ее письмо. Причина такого изменения в поведении кузины была для Эйрин вполне очевидна – раньше Бренан был помолвлен с Гвен, поэтому Финнела могла рассчитывать только на его дружбу, и после того досадного инцидента в Кыл Морганахе ей пришлось с этим смириться, а он, со свойственной ему незлопамятностью, простил ей те обидные слова. Однако с недавних пор ситуация коренным образом изменилась, и кузина, похоже, снова загорелась идеей, на зависть всем женщинам на свете, заполучить себе мужа-ведьмака.

Эйрин разложила на столе четыре исписанных листа, создала почтовое заклятие и, сориентировавшись в пространстве, послала письмо в направлении немного восточнее Тахрина – туда, где, по ее расчетам, как раз должны были находиться Бренан и Мораг. Для большей уверенности она воспользовалась адресом Мораг, потому что чары ожидания Бренана были слишком слабы и требовали очень точного нацеливания, что в нынешних условиях сделать было трудно.

Вопреки своему обещанию не читать письмо Эйрин невольно выхватила глазами его первые строки: