Первозданные

– Когда вы заберете моих детей из…

– Это вас не касается. Палачи разбудят вас около полуночи, и вместе с остальными членами вашей семьи рядом с вами будут находиться сын и младшая дочь. Тем не менее помните – вы, ваша жена и дочери не должны обращаться с этими двумя подставными детьми как-то по-другому. Если все получится, я, надо надеяться, буду уже за много километров отсюда вместе с…

– С двумя моими детьми, – перебил Николай полковника, повернувшись, чтобы посмотреть на него.

Тот кивнул, отвесил полупоклон и быстро зашагал прочь.

Царица поприветствовала супруга, не успел тот приблизиться. Она взяла его за согнутый локоть обеими затянутыми в белые перчатки руками. Ее широкополая шляпка была сдвинута так, чтобы защитить ее от свежеющего ветра и притворно веселого солнца.

– Есть новости, Ники? – спросила она.

– Сегодня ночью, моя любовь, – ответил Николай, не поднимая головы.

Козырек фуражки скрывал его полное смятения лицо.

Александра отреагировала лишь быстрым подергиванием губ. Потом она попыталась беспечно улыбнуться.

– Дети. Наш план? – спросила она с той же фальшивой улыбкой, отчаянно сглотнув, чтобы удержаться от всхлипа, который, как она чувствовала, пытается вырваться из глубины ее сердца.

– Двое.

– Ники, о нет! – простонала она.

– Наш сын и Анастасия, – ответил царь, еле шевельнув губами. – Лишь для них нашли подходящих…

Они пошли рука об руку к детям. Каждый молчал, погрузившись в мысли о надвигающемся ужасе.

– Когда? – спросила Александра, раскрыв зонтик.

Она боялась, что не сумеет удержаться от вопля, готового сорваться с губ при мысли о грядущем убийстве ее детей.

– Сегодня ночью, – ответил Николай, быстро смахнув слезу затянутой в белую перчатку рукой.

* * *

Ровно через тридцать минут после полуночи комиссар Юровский стоял над одиннадцатью телами в сыром голом подвале. Опустившись на колени, он убрал руку царя, которой тот обхватил голову наследного принца. Быстро отодвинув руку, Яков Юровский увидел, как мальчик дернулся и сделал порывистый неглубокий вдох.

– Наследник все еще жив, – сердито сказал он, вглядевшись в лицо мальчика.

Почему-то – старик не мог понять, почему именно, – принц Алексей выглядел как-то иначе. Несмотря на пулю, вонзившуюся ему в голову сбоку, его черты все еще были ясно видны.

Внезапно охранник, один из людей Петрова, которому поручено было позаботиться о том, чтобы все прошло по плану после того, как полковник и его юные подопечные покинут дом, шагнул вперед и трижды быстро выстрелил в запрокинутое лицо наследного принца.

Этот внезапный поступок застал Юровского врасплох, и он шлепнулся на задницу. Быстро оправившись, Яков Михайлович встал и повернулся к стрелявшему из револьвера человеку.

– Идиот! – выкрикнул он.

– Вы же сами сказали, что мальчик не мертв. Теперь он мертв, – быстро и твердо ответил тот местному коммунистическому чиновнику – самому презренному из чиновников, которого когда-либо знал любой из этих охранников.

– Я хотел осмотреть его по долгу службы!

Охранник взглянул вниз:

– Мертв, четыре пулевых ранения в голову и лицо. В своем рапорте в Москву можете указать, что смерть наступила от естественных причин. В дни славы коммунистов какая разница, от чего кто умер, а, товарищ?

Юровский повернулся и уставился на охранника с убийственной яростью, после чего вылетел из подвала, угрожая внести имя этого человека в рапорт. Охранник улыбнулся, сунул револьвер в кобуру и жестом велел остальным начать выносить двух слуг, служанку и доктора. Потом он осмотрел тела четырех девочек и убедился, что все они мертвы. Замысел чуть было не сорвался – девочка, выдававшая себя за Анастасию, громко назвала царя «дядей». Хвала небесам, Юровский не расслышал ее оговорки!

Охранник опустился на колени и увидел, что царица Александра ухитрилась в последний миг перед смертью протянуть руку и коснуться головы мужа.

«Какая преданность, – подумал он, – цепляться за него даже после смерти…»

Наследного принца Алексея, вернее, ребенка, которого выдали за него, совершенно невозможно было узнать. Девочка, «Анастасия», заботила охранника меньше всего, так как ей выстрелили в лицо – довольно жестокий способ расправиться с таким хорошеньким ребенком.

Охранник встал и жестом велел людям вынести тела царской семьи.

– Наследного принца и эту, – он показал на «Анастасию», – положите в последний грузовик. Нам приказано сжечь и похоронить их отдельно.

Он наблюдал, как последних представителей династии Романовых вынесли из подвала. Прощай, роскошь и царское положение на великолепных городских сборищах, к которым они привыкли! Покачав головой, охранник вытащил карманные часы. Ему стоило поспешить, не то его доля царских сокровищ, чего доброго, отбудет в Америку без него.

Восточная часть Глейшер-Бей[3], Аляска, семь недель спустя

20 сентября 1918 года