Ж. ЯНОВСКАЯ

ПЕРВЫЕ

…Только для тех сохраним наше удивление, которые, опережая свою эпоху, имели славу предусматривать зарю грядущего дня, имели мужество приветствовать его приход.

Н. Чернышевский

ГЛАВА I

Большой пароход подходил к петербургской пристани. Вот уже показались вдали портовые сооружения, баржи и суда, стоящие на рейде.

Пассажиры высыпали на палубы. Здесь была самая разнообразная публика: русские и иностранные купцы, фабриканты, коммивояжеры, дипломаты, туристы. Всем хотелось быстрее попасть на берег. Но особенно не терпелось ступить на родную землю русским. Скоро, сейчас пароход подойдет к причалу!

Как вдруг что-то случилось. От берега отделился катер и на всех парах пошел к пароходу. С катера сигналили флажками.

Пароход стал сбавлять ход и вскоре совсем остановился. На катере видны были мундиры жандармов.

— Осчастливили прибытием, — негромко сказал плотный мужчина с бакенбардами. — Давно я не видел сих славных мужей.

— А что им надобно? — откликнулся сосед.

— Значит, ищут политического. Вот так едет, разговаривает, думаешь, честный человек, а на деле оказывается смутьян. Вы как полагаете? — спрашивает щупленький пожилой коммерсант у невысокого молодого человека с русой бородкой, смотревшего на подходивший катер.

— Совершенная истина, — отвечает молодой человек.

Катер причаливает к пароходу. Синие мундиры уже на палубе. Начинается обыск.

Молодой ротмистр с тонкими закрученными вверх усиками сегодня особенно зол. Проклятые пароходы из Лондона! Каждый раз их осматривают и ничего не находят. А герценовские листки появляются то тут, то там, словно сваливаются с неба.

Не далее как на прошлой неделе в библиотеке на Невском взяли молодчика, который вслух читал последний номер «Колокола». Где он мог его достать? Сам шеф жандармов князь Долгоруков вызывал к себе ротмистра и дал ему хороший нагоняй.

Ротмистр подходит то к одному, то к другому жандарму, приказывает тщательнее искать, сам везде смотрит. Жандармы роются в сундучках, вытряхивают чемоданы.

— О, майн готт! Я чесни челофек. Зашем это? — сердится какой-то немец.

— Как же, как же, пожалуйста, милости просим, — говорит щуплый коммивояжер, угодливо открывая большую картонную коробку. В коробке образцы разной галантереи — подтяжки, гребенки, галстуки, носки. — Это, изволите ли видеть… — пытается объяснить коммивояжер.

Ротмистр не слушает. Поворошил в коробке и отошел к молодому человеку с русой бородкой.

— Прошу открыть! — говорит он, указывая на чемодан.

Сверху в чемодане сорочки, белье, внизу несколько книг, но все дозволенные. Сбоку у стенки лежит сверток, тщательно упакованный в белую бумагу и перевязанный ленточкой.

— Что здесь? — спрашивает ротмистр.

— Это в некотором роде художественное произведение. Бюст того, кто всегда поражал наше воображение… Купил в антикварной лавке. Был удивлен сходством… Все же иностранный мастер. Но такое проникновение в характер… — объясняет молодой человек, доставая сверток.

Он развязывает ленточку, развертывает бумагу, синий коленкор, слои ваты. Пассажиры с любопытством поворачивают головы. Щуплый коммивояжер вытягивает тощую шею. Из-за спины ротмистра выглядывает жандарм.

Наконец снят последний слой — и из-под вороха оберток появляется гипсовая голова. Дородное лицо с пышными усами и бакенбардами холодно и надменно. Военный мундир с орденами. На плечах эполеты.

Все узнают покойного императора Николая I.

— Его императорское величество, — почтительно говорит жандарм и вытягивается в струнку.

— Как живой… — подобострастно шелестит коммивояжер.

— Хорошо поставить на письменном столе, — замечает еще кто-то.

Ротмистр взял бюст в руки, осмотрел со всех сторон и отдал. Молодой человек стал бережно завертывать покупку опять во все слои ваты и коленкора, обвязывать ленточкой.

«Видно, предан царю и отечеству. И теперь не все брандахлысты», — подумал жандармский офицер. Он еще раз окинул взглядом чемодан, постучал по дну — и пошел дальше.

Жандармы осматривают каюты, палубу, кубрики, трюм и даже кочегарку. Крамольной литературы нигде не обнаружено.

Капитан, довольный, что все обошлось благополучно, командует:

— Малый вперед!

Разрезая грудью волны, пароход, уже теперь беспрепятственно, направляется к берегу.

«Я иду-у!» — гудит он басом.

Толпа встречающих с нетерпением топчется на пристани. Вот уже можно различить лица, букеты цветов в руках. Кто-то машет платком, кричит, сложив ладони рупором.

Пароход подходит к причалу.

Молодой человек с русой бородкой одним из первых сбегает по трапу и смешивается с пестрой толпой на пристани.

Вечером молодой человек подошел к роскошному особняку на Галерной улице. Здесь жил известный петербургский богач Исаак Осипович Утин.

Двери отворил важный камердинер.

— Мне к Николаю, — сказал молодой человек.

— Как прикажете доложить?

— Скажите, Станислав.