Первые леди Рима

Несмотря на присутствие этих безобидных символов респектабельной замужней жизни, атмосфера была густой от юмора, доброжелательного, но скабрезного, с массой рискованных шуток, а также перегруженных намеками песен, которые приходилось терпеть, пока невеста добиралась до дома жениха. Когда, наконец, шумный эскорт Ливии доставил ее к входной двери дома Тиберия Нерона, она обнаружила, что та украшена гирляндами цветов от ожидающего жениха. Как требовалось от нее, она церемонно смазала дверной косяк салом и прикрепила к нему клубки нечесаной шерсти — ритуал, проводимый для сохранения здоровья и достатка для себя и своего нового мужа. Наконец, молодые рабы-мужчины аккуратно перенесли ее через порог. Осторожность была необходима, потому что споткнуться в дверном проеме нового для невесты дома считалось дурной приметой.

После того как она оказалась внутри, после поднесения мужем ей в подарок огня (факел) и воды (в кувшине или другом сосуде), символизирующих ее ответственность как жены за готовку, стирку и ведение дома, другая замужняя женщина отвела ее в новую спальню до того, как туда был допущен жених для завершения брачной церемонии.[27]

Статус Ливии как совсем юной невесты был абсолютно нормальным. Девушки высшего класса в поздней Римской республике обычно вступали в первый брак совсем рано, иногда даже в двенадцать лет. Это продлевало их самые пригодные для деторождения годы в климате, где детская смертность была высокой. Производство детей, наиболее ценный вклад, который римлянки вносили в общество, было обязательным для женщины в положении Ливии — бездетность, вину за которую неизбежно возлагали на жену, а не на мужа, могла стать основанием для развода.

В глазах римских комментаторов положение римских матрон было неразрывно привязано к производству ими детей. Неудивительно, что первым упоминанием Ливии в истории Рима считается 16 ноября 42 года до н. э. — дата официального документального свидетельства о рождении ее старшего сына Тиберия, мальчика, чей крик позднее чуть не выдал укрытие его родителей, когда они бежали через греческий город-государство Спарту. Мальчика, который однажды станет императором Рима.[28]

Тиберий родился в доме на Палатинском холме, в самом лучшем жилом районе Рима. Благодаря близкому расположению к римскому Форуму, центру города, и его духовной связи с ключевыми моментами в мифологическом римском прошлом, таком, как рождение близнецов — основателей города, Ромула и Рема, Палатин был идеальным домом для амбициозного политика, такого как Тиберий Нерон. Истинные «Кто есть кто», создатели и сотрясатели поздней республики, от Цицерона до Октавиана и Марка Антония, тоже выбирали Палатин в качестве своей базы; Ливия, вероятно, сама выросла там в доме своего отца.[29]

За рождением женщиной ребенка в римском мире тщательно следили. С момента зачатия до кормления и отнятия от груди матери предлагался поток советов, некоторые основывались на теориях уважаемых медиков-практиков, некоторые коренились в суевериях и знахарстве. До того как появился малыш Тиберий, Ливии предлагались различные методы опытных жен, чтобы попытаться наверняка родить сына — включая выведение цыпленка в руках и сохранение его теплым в складках платья, где он в должное время превратится в гордого петуха с гребнем, предопределяя появление младенца-мальчика.[30] Более прагматичный, хотя равно ненаучный совет медицинских экспертов вроде Сорана, записанный несколько позднее, уже во II веке, рекомендовал, что лучшее время для зачатия — в конце менструации, после легкого завтрака и массажа.

Домашние роды были единственно возможными, и у богатой роженицы, такой как Ливия, комната была наполнена женщинами; в богатых домах несколько акушерок тогда находились в постоянном штате. Мужья в комнате для родов не присутствовали, хотя отец Октавиана, Гай Октавиан, как сообщали, опоздал к голосованию в Сенате в 62 году до н. э., когда рожала его жена Атия. О посещении мужчинами врачей почти не сообщается. Замечательная терракотовая надгробная плита из Изолы Сакры возле римского порта Остия предлагает нам необычайный вид римской женщины в процессе родов. Акушерка (которой, вероятно, и посвящен этот грубо высеченный похоронный рельеф) согнулась на низком стуле перед рожающей женщиной, голой, крепко вцепившейся в подлокотники кресла для родов; торс роженицы поддерживает другая женщина, стоящая позади нее. Из других медицинских источников мы знаем то, что не показывает рельеф — в сиденье такого кресла существовала серповидная дыра, через которую ребенка принимала сидевшая на корточках акушерка.[31] Неприятного вида вагинальный расширитель, сделанный из бронзы, был найден в руинах Помпеи, такие приспособления могли использоваться для проверки родового канала в случае осложнений. Если следовать совету, записанному Сораном, под рукой находились горячее масло, вода и компрессы, а воздух наполняли запахом трав — таких, как мята болотная, а также свежих цитрусовых, чтобы облегчить самочувствие измотанной матери.[32]