Первые шаги

За Федором и Мамедом шли остальные владельцы посева. Сеяли они все вместе, но Мамеда считали за старшего. Он два года работал у русского купца, научился пахать, боронить, сеять, ему дал все Федор. Когда пшеница вырастет, тогда разделят всем поровну — так сказал Мамед. У всех на зиму будет свой хлеб. Тяжело было им жить прошлую зиму, ой, тяжело! За каждую чашку пшеницы надо было много работать. Бай хоть и родич, а дорого берет…

Вечером собрались возле юрты Мамеда. Кочевать не пошли, а летом жить в полутемных землянках никто не хотел, все поставили юрты. Отец Мамеда, старый Джаксыбай, хотел в честь гостя зарезать барана, но Федор уговорил его не делать этого.

Кобыл на пять семейств осталось две, но хозяйки все же приготовили кумыс. Прямо в бурдюке принесли его к юрте, где сидели старшие и гость.

Джаксыбай выпил после гостя пиалу пенящегося кумыса и важно разгладил седую реденькую бородку.

— Почему так плохо живется беднякам? — спросил и поглядел на Федора, хитро прищурив глаза.

Федор улыбнулся.

— Ты больше моего жил на свете, отец, вот и скажи нам: у вашего бая Калкена всегда было столько скота, как сейчас?

— Нет, — ответил Джаксыбай. — Я помню, когда у него были сотни голов, а теперь тысячи…

— И у вас тоже прибавилось?

Вокруг засмеялись. Они давно байский скот пасли и вот только сейчас не пошли, с Мамедом остались, бидай посеяли. Мулла их за это ругал, назвал нечестивыми.

— У Калкенбая много стало скота потому, что он ваш себе забирал каждый год понемногу, пока весь не забрал. Русские богачи тоже богатеют, разоряя бедняков, — заговорил Федор.

Все подвинулись к нему ближе. Долго длилась беседа.

Гость с тонким юмором пересказывал русские сказки про жадных богачей, о том, как они попадали впросак из-за своей жадности. Говорил по-казахски Федор хорошо и ловко изменял положения, приближая их к бытовым условиям своих слушателей. Смех не смолкал.

— Наш Калкенбай так же делает! — кричал кто-нибудь, и хохот усиливался.

— Если мы станем умнее, то баи перестанут ездить на нас верхом, — серьезно сказал Мамед. — Расскажи, Подор, как ваши бедняки заставили вернуть вспаханную землю…

Федор очень живо передал сцену схода.

— Мы верх над своими богачами взяли потому, что все стояли заодно. Бедняков ведь больше, чем богатых, они, если объединятся, сильнее их, — закончил Федор свой рассказ под одобрительные восклицания всех собеседников.

Потом Джаксыбай взял домбру и запел неожиданно сильным голосом. В песне переплетались рассказы гостя со старинными легендами о справедливых батырах, защищавших народ от несправедливости жадных баев. Акын звал свой народ вместе с русскими батырами, братьями казахов, идти бороться за правду, за хорошую жизнь.

Слушая импровизацию, Федор думал о том, что песня далеко разнесется по степи, новое будет проникать в юрты кочевников. Плохо, что у него, Федора, мало опыта и в Акмолинске нет таких, кто мог бы помочь. Степаныч недавно прислал письмо. Пишет, что скоро будет свадьба — значит победа близка…

«Что сейчас Ваня и Исхак на рудниках делают? — вспомнил он. — Писать Топорков не велел. Надо будет попросить Мамеда съездить в кочевья братьев Исхака. Там близко. А осенью он приедет и расскажет все», — решил Федор.

В следующие три дня Карпов с Мамедом побыли в трех ближайших кочевьях, будто искали лошадь для Федора. Вечерами, сидя возле юрт гостеприимных хозяев, Мамед пел песню своего отца. Потом дружески беседовали. Многие жаловались на волостного управителя, важного и богатого Калкенбая. Весь кибиточный сбор он разложил на бедняков, освободив себя и всех своих родичей. Да еще требует с каждой кибитки по барану — для покрытия расходов по управлению.

— Что будешь делать? «Все звезды, вместе взятые, не составляют блеска месяца, все бедняки не сравняются с одним богачом», — промолвил старик в порванном халате, сидевший у костра. — Эту пословицу не мы придумали…

— Неверно, ата-джан! Разве ты не слышал, что пел Мамед-оке? — раздался чей-то молодой, ломкий голос из темноты.

Старик покачал головой.

— Я слушал песню. Хорошая песня! Но я, старый человек, помню старинные наказы: «С богатым нельзя ссориться, с деревом — бороться». Разве может человек побороть дерево?

— Голыми руками — нет, но срубить дерево человек может легко, — вставил Федор.

— Правильно! Правильно! — послышались восклицания — С деревом справиться можно, значит и с богачами…

— Да, можно! Если бы соединить звездный свет, месяца не стало бы видно, но звезды не соединишь, а мы соединиться можем, и нас много, как звезд на небе. Что делал бы бай, если бы бедняки на него не работали? Что делал бы царь без солдат? А они дети бедняков, — сказал Федор, вспомнив слова Федулова, и смолк.

Минуту длилось молчание, а затем начался бурный спор. Молодежь повторяла слова Федора. Они представляли, как Калкенбай один пас бы свои стада, и заливались смехом. Старики возражали, говоря, что чем же кормились бы бедняки, если бы не работали на богатых. Мамед настраивал домбру, по-видимому собираясь петь новую песню.