Первые шаги

Под действием поля покоя все негативные эмоции испарились, возбуждение схлынуло, и я в полной мере почувствовала усталость: как-никак, уже больше суток без сна. И, воспользовавшись тем, что лечу в машине и никуда самой идти не надо, всю дорогу до деревни проспала. Зайдя в здание, мы направились не к моей квартире, а на другой этаж, в какой-то кабинет, по обстановке напоминающий медицинский. Там они усадили меня на пол, забрали паспорт и попросили подождать, после чего включили размещённые сбоку приборы.

Хотя поле покоя подавляло волю и успокаивало нервы, но разум оно не затуманивало, так что я прекрасно понимала, что сейчас идёт подготовка к стиранию памяти. Но не было ни малейшего желания сопротивляться: не лучше ли просто избавиться от источника переживаний, чем пытаться смириться с ним? Зачем бежать, подвергать себя опасности? Ради чего? Да, в конце концов мне придётся уехать из Белокермана, но не лучше ли, если это произойдет не вдруг, а после подготовки, и от новой родины останутся приятные, а не негативные воспоминания?

— У нас проблемы, — сказал один из защитников, разглядывая что-то на экране.

— Неужели не написано, куда подключать? — второй оторвался от своего пульта, подошёл и заглянул через плечо первому, после чего согласно повел рукой. — Да, ты прав, это гораздо хуже. Что думаешь?

— Позвоню специалисту, посоветуюсь, — с этими словами первый вышел из комнаты. Любопытствуя, я поднялась и приблизилась. На экране виднелись данные из моей медицинской карты, которые, несмотря на все попытки, мне так и не удалось расшифровать. Интересно, что им не понравилось?

— Что не так?

— Ты знала, что тебе противопоказано стирание памяти? — спросил оставшийся защитник.

— Нет, не знала. Мне говорили, что нельзя использовать мгновенное обучение.

— Эта аналогичная технология, на том же принципе, — вздохнул мужчина.

— И что теперь делать? — В прошлый раз, когда стоял выбор между моей жизнью и материальным обогащением, белоруны выбрали первое. Может, и сейчас будет то же самое?

— Самым простым решением было бы поместить тебя в спецучреждение, но, согласно закону, ты пока не совершила ничего, что позволило бы сделать это без твоего согласия. Однако если хочешь… — защитник сделал паузу, но не успела я открыть рот, как он продолжил. — Нет, не отвечай сейчас. Как законопослушный гражданин, ты имеешь право принимать такие решения не под воздействием поля.

Я удивлённо кивнула и хотела кое-что уточнить, но в это время вернулся второй белорун.

— И? — защитники посмотрели друг на друга, а потом на меня и снова друг на друга. Первый повел рукой в жесте согласия, судя по всему, ставя точку в этом безмолвном разговоре.

— По медицинским показаниям тебе запрещено стирание памяти, поэтому надо искать другое решение проблемы. Поскольку ситуация нестандартная, мы предлагаем тебе поучаствовать в её обсуждении. Ты сейчас способна к адекватному разговору не под действием поля?

Подумав, я отрицательно помотала головой.

— Нет. Мне нужно некоторое время для того, чтобы переварить случившееся и успокоиться. И ещё желательно знать, какие ограничения на меня теперь наложены, или хотя бы: угрожает ли что-то моей жизни, свободе, здоровью и памяти.

— Ты в безопасности до тех пор, пока соблюдаешь законы. Хотя возможны некоторые ограничения свободы.

— Понятно. Запрет на выезд из страны и раскрытие полученных сведений? — предположила я.

— Только второе. И то не в полной мере. Сколько времени тебе понадобится, чтобы успокоиться, и нужно ли для этого поле?

— Нет. Правильнее будет, если я переживу случившееся не под его воздействием, — с сожалением отказалась я. — Не знаю, сколько. Может — несколько часов, может — сутки.

— Хочешь остаться здесь или провести это время дома?

— Дома, — без колебаний выбрала я.

— Хорошо, — сделал одобрительный жест белорун. — Не спеши, трать столько времени, сколько понадобится — от работы мы тебя освободим.

Один из защитников проводил меня до квартиры, после чего оставил одну и без влияния поля покоя. Минут пять потребовалось, чтобы вернуться в нормальное состояние, если так можно назвать страх и обиду. Мне только что чуть не стёрли память. Некол и другие белоруны, которых я считала если не друзьями, то хотя бы приятелями, общались со мной только для того, чтобы проявить «высокие духовные качества», все пути развития и саморазвития закрыты… По сути, я не умею ничего, что пригодилось бы в этом мире и особенно — в других странах. В чём-то белоруны правы: стоит ли трепыхаться, если результата не видно? Стоят ли такие сомнительные знания понимания, что ты одинок? Вон, знакомый моллюск счастлив, и не факт, что не после стирания памяти. Страшно осознавать, что ты никому не нужен и, вероятнее всего, так останется навсегда. Решив не сдерживать себя, я выплеснула весь негатив наружу: на ни в чём не повинную постель и подголовный валик и, вообще, всю квартиру. Всегда становится легче, если не приходится сдерживаться и загонять эмоции внутрь.