Первые шаги

Какую рекламу развели. Или всё-таки часть сказанного — правда? Ведь нельзя судить о целой стране по отдельному её представителю. Или можно? Подумав, я решила, что верить молодёжи на слово не стоит, но и сбегать нет необходимости. Хотя бы потому, что вечная изоляция к добру не приведёт, и если я хочу выжить, то надо использовать любую возможность, чтобы узнать как можно больше о местных.

— И что, вы вот так просто возьмёте в группу первого встречного? — с глубоким скептицизмом уточнила я.

— Не первого встречного, а человека, — поправил парень. — Если вдруг ты покажешь, что не хочешь быть с нами, или подведёшь группу — всегда можно расстаться.

— Тебе не стоит даже думать об этом варианте, — прервал разговор незаметно подошедший тартарец. — Идём, мы закончили.

Я встала и, попрощавшись с примолкшей молодёжью, отправилась следом за ним. Глухое раздражение неуклонно нарастало. Похоже, меня тут считают не просто за не знакомого с обычаями чужака, а за полного дауна. Очень обидно. Если так, то о какой вообще акклиматизации может идти речь? Ещё немного помолчав, всё-таки высказала претензию вслух:

— Почему ты сразу так? Я и сама понимаю, что они, мягко говоря, лукавят. И поверь, не попалась бы на такую примитивную наживку.

Шас насмешливо хмыкнул.

— Ты ошибаешься. Агорцы, между прочим, часто ездят учиться группами и очень хорошо поддерживают друг друга. И в материальном, и в моральном плане. Такие союзы не редкость, и обычно они очень надёжные.

— Тогда, тем более, не понимаю, что тебе не понравилось? — сердито буркнула я и, не сдержавшись, добавила: — Или такое большое желание стать хозяином?

Тартарец резко остановился и обернулся. В его взгляде не промелькнуло даже намёка на презрение, зато явственно проступало сочувствие. От такого несоответствия между реальным и ожидаемым я замерла, пытаясь понять, в чём всё-таки ошиблась.

— Вспомни, что они говорили, и повтори.

Своими словами передав разговор, выжидающе замолчала. Шас тяжело вздохнул:

— Ты не услышала. Или не поняла. Или не захотела понять. Как именно они называли людей?

— Людьми, — пожала плечами я. — Ну, допустим, не самым распространённым термином, но тоже обозначающим людей одного вида. Или я неправильно его понимаю?

— Как раз правильно. Людей одного вида, а именно — Homo sapiens. Но ты к нему не относишься.

— Да какая разница, кроме посаженного здоровья?! — вспылила я. — Я — такая же, как и они. Ну, почти такая же!

— Нет, ты — химера, — жёстко отрезал Шас. — Никогда об этом не забывай. Тебе не удалось бы долго их обманывать, а после того, как люди узнают, что ты не принадлежишь к их виду — выгонят из группы без малейшего зазрения совести.

Я застыла. До сих пор не замечала, что здесь, в Чёрной Дыре, тоже встречается расизм (или видизм?). Но если он действительно есть…

— Выделение или даже возвышение своего вида среди прочих разумных часто встречается в мелких странах, — уже спокойнее продолжил тартарец. — Впрочем, и в гигантских представители одного вида нередко собираются в группы. Но у тебя теперь нет такой возможности. Ты не принадлежишь ни к одному виду, из которых соединилась. И ни тот, ни другой никогда не примет тебя как свою.

— Понимаю, — я опустила голову, не желая продолжать горькую тему.

— Чем дольше ты будешь надеяться на то, что найдешь своих, чем ближе сойдёшься с теми, сородичем кого раньше была — тем больнее будет удар. Поэтому лучше сразу отбросить пустые мечты. Ты можешь стать им другом, коллегой, но не своей, не одной из них, — Шас задумался, а потом добавил: — Да и вообще, я бы посоветовал предпочитать коллективы, в которых уже есть представители разных видов. Они легче принимают отличных от себя.

В голосе собеседника прозвучали лёгкие, едва заметные нотки горечи. Может, ему самому пришлось когда-то пройти через нечто подобное? По себе знаю, что Шас прав — чем ближе с кем-то сойдёшься, тем больнее потом разочаровываться. Или — быть отвергнутой. И пусть сейчас мне ничего подобного не грозило, но позже такое вполне могло произойти.

— Спасибо, что предупредил, — тихо поблагодарила я.

Почти весь остальной путь мы проделали молча, только перед входом в здание я поинтересовалась, почему Шас не позвонил, а пришёл сам.

— Всё равно послу надо было ненадолго отлучиться, — пояснил тартарец. — Я тоже решил прогуляться. А выследить тебя не составляло никакого труда.

Когда мы вернулись, белорун ещё отсутствовал. Тяжело вздохнув, я попыталась вникнуть в подготовленный текст договора. В конце концов, надо же понимать, что подписываю? Большинство пунктов ссылались на какие-то неизвестные схемы. Попросила расшифровку у тартарца, он заулыбался, но скинул мне несколько файлов, которые в целом, по объёму текста, по самым скромным оценкам чуть ли не в полсотни раз превышали «Войну и мир». Пролистав один из них, с тихим ужасом поняла, что читать придётся хотя и не всё, но добрую десятую часть — точно. Сколько же времени это займёт? Нерадостные мысли прервал вернувшийся посол.