Первый человек

Острие дротика прорвало ткань и распороло кожу, оставив порез длиной три сантиметра. Он должен взять в руки рацию и вызвать войска, вертолеты и жандармов с ищейками. Но он медлил.

— Идем туда! — сказал Местр.

— Куда?

— Угадай! — ответил Местр и указал на дом.

— Прикрой меня, Жан-Луи.

Местр подобрал с земли использованные гильзы и вставил в магазин своего ружья три новых патрона. На минуту он замер, всматриваясь в рощу, где исчез Отран. За рощей начиналась узкая долина, покрытая старыми лугами с нежно-зеленой травой.

— Мы ничем не рискуем. Он не станет мериться силой с двоими вооруженными полицейскими. Входи внутрь, а я останусь перед домом.

Де Пальма вставил четыре новые пули в барабан своего револьвера, а пустые гильзы положил в карман куртки.

— Тогда я иду.

Бетонную террасу загромождала мебель — много плетеных стульев и стол, покоробившийся от солнца. В каменном фасаде были два узких окна. Мощные кусты ежевики использовали это тенистое место и оплели своими колючими ветками ржавые засовы одной ставни.

За дверью пахло старыми тряпками, пеплом и прогорклым потом. Дневной свет с трудом проникал сюда. Первая комната была довольно просторной. В центре стояли четыре стула с соломенными сиденьями — два напротив двух. Их достаточно сильно обгрызли крысы. Прямоугольный след в пыли указывал, что с места сдвигали всего один стул — тот, который стоял перед маленьким камином. Барон решил, что это было место Тома. Возможно, Отран когда-то сидел на этом стуле, его отец напротив, мать слева, а сестра справа. Барон представил себе, как близнецы дразнили друг друга, а мать в это время хлопотала на кухне, и сам растерялся от этой мысли. Как он может воображать себе детство человека, который несколько минут назад пытался его убить?

Барон прошел в комнату и увидел, что Отран готовился уходить, когда они с Местром потревожили его.

На полу лежал кремневый топор с заостренным с двух сторон лезвием в форме листа ивы. Длина лезвия была сантиметров двадцать.

— Он не убьет тебя, — сказал Местр, следя взглядом за пространством вокруг дома.

— Я тебя не понимаю, Жан-Луи! — удивился де Пальма.

— Я надеюсь, ты понял, что он сознательно оставил тебя в живых. Ты был в его руках. Чтобы убить тебя, ему надо было только дождаться, пока ты войдешь в дом.

— По-моему, мама нас не любит.

Пьер Отран опускает глаза: его приводит в ужас черная злоба, которой наполняется взгляд Тома, когда тот говорит о своей матери.

— Мама любит нас всех, но по-своему.

— Ты лжешь, папа! Однажды она убьет нас всех. Она не хочет нас.

Пьер Отран прячет лицо от сына и начинает плакать. Когда-то он женился на Мартине потому, что она была самой красивой из знакомых ему девушек. А Мартина все время изменяла ему и даже не скрывала от него своих измен. Он сам не понимает, почему он без ума от этой шлюхи, но это так. Только ее тело опьяняет его, только от ее полных, тяжелых губ у него кружится голова. Это случается редко, но он готов отдать жизнь за одно мгновение с Мартиной. Он непрерывно думает об этом и иногда боится своей любовной одержимости, но скрывает свой страх ото всех.

Мартина забеременела до свадьбы. Она пыталась сделать аборт, но он ей помешал. С тех пор Мартина мстит. Он хотел бы, чтобы Мартина ушла. Хотел бы, чтобы она умерла. Хотел бы ее убить. В том, чтобы чего-то хотеть, еще нет ничего плохого.

Сегодня Тома у врача.

— Заходи, Тома, — говорит доктор.

Он входит в кабинет. Его мать отводит от него взгляд.

— Как ты себя чувствуешь?

Он ничего не отвечает. Он знает, что означает этот вопрос, — больницу.

— Тома, нам нужно сделать еще несколько осмотров. Ты поедешь в Виль-Эврар, это большая лечебница возле Парижа. Ты согласен?