Первый человек в Риме

– Я говорю вам, почтенные сенаторы, что в будущем мы должны, не щадя сил, противиться, если консул захочет воспользоваться законом Манлия и набрать рекрутов из неимущих. Народ приказал нам оплатить именно армию Гая Мария, но в законе не сказано, что мы должны оплачивать любую армию, какая будет набираться впоследствии! И такой линии поведения мы должны придерживаться и впредь. Пусть следующий консул соберет всех нищих, каких только захочет, чтобы пополнить ряды своих легионов. Но когда он обратится к нам, хранителям денег Рима, мы должны будем отказать ему. Государство не может позволить себе финансировать полевое обеспечение армии нищих, это ясно. Нищие – ленивые, безответственные люди, они не уважают имущество, ни движимое, ни недвижимое. Будет ли человек беречь полученную даром кольчугу, как свою собственную? Нет! Конечно не будет! Зачем? Ведь она не стоила ему ни гроша. Он оставит ее ржаветь на соленом воздухе или под дождем. Он вытащит колья из палатки и забудет взять ее с собой или сложит ее в изножье кровати какой-нибудь иноземной шлюхи. А потом еще будет удивляться, почему эта женщина ночью украла ее, чтобы отдать своему приятелю-скордиску! А что будет потом, когда эти нищие уже не смогут служить в легионах? Наши традиционные солдаты имеют собственность, у них есть дома, куда они возвращаются. Неимущие ветераны будут представлять для нас серьезную опасность. Многим ли из них удастся скопить сколько-нибудь денег из тех, что государство будет им платить? Многие ли из них положат в банк свою долю в трофеях? Нет! И в конце своей оплачиваемой службы возвратиться им будет некуда. У них не будет дома, не будет средств к существованию. Ах да, я слышу, как вы говорите: «А нам-то какое до этого дело? Они же всегда кое-как сводят концы с концами!» Но, почтенные сенаторы, эти армейские неимущие за годы военной службы привыкнут к тому, что государство их кормит, одевает, дает им жилище. После отставки они лишатся всего этого. Они будут очень недовольны. Любая жена, которую сначала избаловали и которой потом начали отказывать в деньгах, становится сварливой. И вот тогда-то от нас потребуют, чтобы мы изыскали возможность платить этим нищим ветеранам пенсии! Этого нельзя допустить!

Я повторяю, коллеги, члены возглавляемого мной сената: наша будущая тактика должна быть направлена на то, чтобы вырвать жало у тех бессовестных, кто вербует солдат среди нищих!

Гай Марий поднялся, чтобы ответить:

– Более близорукое и странное отношение трудно найти даже в гареме парфянского сатрапа, Марк Эмилий! Почему ты отказываешься понимать? Если Рим хочет сохранить то, что сегодня принадлежит ему, тогда он должен вкладывать деньги во всех своих людей, включая и тех, кто не имеет права голосовать в центуриях! Мы допустили, чтобы военные кампании выкосили наших земледельцев и мелких предпринимателей! Мы бездумно посылали их сражаться, поставив во главе легионов таких безмозглых, некомпетентных начальников, как Карбон и Силан… О, ты здесь, Марк Юний Силан? Извини! Что плохого в том, чтобы воспользоваться услугами очень многочисленного слоя нашего общества, – слоя, который до этого времени был Риму не полезнее, чем сиськи буйволу? Если единственным возражением на это является то, что нам придется немного потрясти казну, – в таком случае мы глупы и близоруки! Ты, Марк Эмилий, говоришь, что неимущие окажутся плохими солдатами. Ну а я убежден, что они будут замечательными солдатами! Неужели мы так и будем стенать по поводу необходимости платить им? И откажем им в вознаграждении в конце их службы? Вот чего ты добиваешься, Марк Эмилий! А вот мне бы хотелось, чтобы государство выделило некоторые общественные земли для того, чтобы после отставки солдат-простолюдин мог получить небольшой участок земли. Своего рода пенсия. И вливание свежей крови в ряды наших мелких землевладельцев, поредевших в десятки раз. Что принесет это Риму, кроме пользы? Почему вы не хотите понять, что Рим может стать богаче только в том случае, если захочет разделить свое процветание, образно говоря, не только с «китами», но и с «кильками»?

Все сенаторы вскочили, заорали, и Луций Кассий Лонгин, старший консул, решил, что благоразумнее закрыть собрание и распустить почтенных отцов сената.

Марий и Сулла поставили целью найти двадцать тысяч четыреста восемьдесят пехотинцев, пять тысяч сто двадцать нестроевых вольноотпущенников, четыре тысячи нестроевых рабов, две тысячи конников и две тысячи нестроевых солдат для обеспечения кавалерии.

– Я возьму на себя Рим, а ты – Лаций, – мурлыча от удовольствия, сказал Марий. – Я сильно сомневаюсь, что нам придется далеко углубляться в Италию. Мы на правильном пути, Луций Корнелий! Что бы они ни делали, мы все-таки правы. Я направил Гая Юлия, нашего тестя, поговорить с оружейниками и подрядчиками, а кроме того, послал в Африку за его сыновьями. Мы можем их использовать. Я не считаю, что Секст или Гай Младший способны стать настоящими лидерами, но они отличные исполнители, трудолюбивые и умные, а еще преданные.