Первый Гончар

Я шла по улице, а в руке у меня был серебряный нож. Наверное, стоило его переделать, Лей говорил мне об этом не раз. Да и не только он. Каждый Гончар говорил мне это. Ну еще бы – они-то делали по моим идеям красивые, изящные ножи, а мой…

Мой помнил кровь. Песок, бесплодную землю. Боль. Смерть.

Неказистый старый кинжал, в трещинах и гари – вот мой инструмент. Я создала его таким, с пятнами ржавчины на металле.

Некрасиво. Негоже пользоваться таким. Не мне – той, кто придумала и создала Гончаров. У меня должно быть все самое лучшее, особенно сегодня – во время официального визита в Диррему – один из самых старых городов орхористов. Только не объяснить мне ученикам, что красивое – не всегда лучшее. Видно, потому и меня послали – мало кто знал, как я выгляжу на самом деле. А со стороны я диво как хороша. Благословенная и проклятая, но для меня самое главное – живая. Это подвиг для Гончара, который постоянно творит. Жизнь и кровь не бесконечна, сложно не расплескать ее в магию напрасно, но я стараюсь быть … бережливой.  Соотносить необходимость и силы.

Цепочка с драгоценным камнем удерживает мои волосы – я отдала за не месяц жизни. Она дает знание, если замышляют против меня.

Мой прекрасный красный плащ – мягкий и теплый стоил мне трех недель. Его не пробить ни стрелой, ни мечом.

Кожаная сумка на ремне, пожалуй потянет лет на пять – это если посчитать все то, что внутри. "Волшебные вещи", как говорят синие. А по мне так рабочие артефакты: например, окуляры, которыми можно смотреть сквозь плоть. Браслет, облегчающий боль. Скальпель столь тонкий, что не выковал бы ни один кузнец.

И нож, порез от которого затягивается сразу, как я захочу.

Орхористы призвали меня в Диррему сами. Плевались, молились, проклинали. Но в итоге отправили весьма высокомерную просьбу в Чемган. «О нижайшие маги, помогите…» Король мялся и сомневался, Гончары думали, а я согласилась сразу, как прочла письмо. Хотя и видение пустыни от предупреждающего камня говорило: не надо. Морейн, это ловушка, не иди. Но я чувствовала, что должна.

В Диррему пришла болезнь: кашель, больной живот. У кого-то "плохо билось сердце" со слов гонца. Зная орхористов, они бы позволили жителям болеть, но не унизились бы перед Чемганом. Только вот начали погибать дети. Молитвы не действовали, свечки горели зря. И тогда городской совет вопреки Высшей воле Любимого Сына призвал прославленную Ведьму.

И вот, я иду за семенящим парнишкой по городу у подножия горы. Легендарный город Орхории, отсюда когда-то пришел Пророк. Здесь даже когда то была столица, до того как орхористы пробились к морю. И уже давно Диррема – не самый важный город в стране.  Но тут до сих пор больше всего храмов, чьи высокие шпили царапают ослепительное небо. С одной стороны видны горы, и мне кажется, что орхористы срисовали силуэты своих храмов с горных вершин. Те тоже издали кажутся сотканными из серого и белого с синим.  С другой стороны города – бесконечная пустыня, где среди миражей и зыбучих песков ютятся редкие оазисы и идут караваны в далекий Тсайверс.

– Сюда, госпожа, – гонец и провожатый показывает мне путь к огромному храму. Храму? Серьезно? Мы прошли ратушу и госпиталь, прошли еще с десяток зданий, где стоило бы разместить больных, но они сделали это в храме? Вот не понять мне веры без логики.

– Разве ты не должен был сопроводить меня к самым тяжелым больным?

Он вздрагивает от моего вопроса, и это уже не забавно даже – он так пугается от любых моих слов, будто я и вправду Ведьма. Вот беда синих – вроде такие люди, но

–Сказано – в храм, простите. – он наклоняет голову лишь бы не смотреть мне в глаза, разворачивается и мелкими шажками идет вперед, иногда оглядываясь: иду ли я следом? Иду, иду, не бойся.

Высокие шпили, узкие окна, камень и металл, спертый воздух – типичный образчик дурного вкуса синих. Храм. Жалкая пародия на горный чертог.

– Ведьма.

В дверях стоит один из этих, особо упертых. Орхорист до последней капли крови. Юноша-гонец ускоряет шаг и встает за спиной мужчины, как преданная собачка. Мне же это порядком надоело.

– Меня зовут Морейн и я откликнулась на ваш призыв.

–Ведьма, – он поджимает губы. – видно, люди больше верят в силу Чемганских демонов, чем в силу Всевышнего. Молиться надо было и верить, а не звать проклятых, которую силу черпают в крови!

Последнее слово он произнес навзрыд, будто детей пугал.

– Я могу уйти, если это так вас печалит.

Такое чувство, будто он костерит меня не божьими словами не разжимая губ.

– Следуйте за мной.

И я следую.

Запах – первое что я замечаю. Он ужасен, и пробивается даже сквозь один из моих артефактов. Кровь, испражнения, крики, страх. Дети. Я останавливаюсь в ужасе – даже за полвека я не привыкну к страданиям людей.

– Мне нужна чистая комната. Вода. Много воды. – коротко говорю я, когда наконец обретаю голос. – Сначала – самых тяжелых.

Он что-то ворчит по поводу свечей, обязательных молитв и полумрака, но мне все равно. Я немногословна. Требовательна. Спокойна. Я смотрю на детей сквозь свои окуляры:

– Этот первый.