Первый маг России

Прозвучала фраза на незнакомом мне языке, наверное, дагестанском. Жаль, не знаю, о чем говорили…

Ильяс, не отрывая от меня взгляда, произнес:

— Белый сказал, что Тибетец — мокрушник козырный. Одиночка. Посоветовал с тобой не связываться… И знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебя Белый и прислал… — Он произнес какое-то слово на своем языке и откатился вместе с креслом назад.

Стол вдруг ударил меня в лоб — не было бы на мне «стальной кожи», мог бы треснуть череп… Это кто-то из стоящих сзади мужчин пнул меня в спину. Нет, я мог бы предположить, что мне в затылок выстрелят, на крайний случай, ножом в спину ткнут. А тут… Полетел вместе со стулом, как пикирующий голубь, и раскорячился на полу, как жаба… Только успел перевернуться и приподняться, всадить «фриз» в одного охранника, как мелькнула чья-то нога, и я кубарем полетел через стол! Да блин же! Я не на шутку психанул, меня, мага, валяют, как последнего слабака! В полете полоснул вокруг «когтями», развалил стол и голову Ильяса. Урроды!

— Песец вам, носатые! — прорычал, ударившись о стену, что не прибавило мне настроения. Поднялся на ноги, словил две пули и матерное слово, всадил приготовленный фаербол во второго охранника, кусок стены окатило его вскипевшими мозгами.

— Что, Аслан, остались мы с тобой вдвоем… — Я потер лоб тыльной стороной кисти с шипящими на пальцах тридцатисантиметровыми «огненными когтями». — Каратист хренов. Готовься, тварь… Сейчас тебя жарить буду, мелкими кусочками… — прыгнул к замершему в ступоре дагестанцу, он в шоке смотрел на мои руки. Взмахом правой руки отрезал ствол с глушителем от рукояти и с удовольствием ударил ногой ему в пах. Когда он упал на колени, зажав ушибленное место ладонями, зарядил пяткой в лоб. Ты меня пинал, и я тебя попинаю!

В ярости разрубил парализованного «фризом» безымянного охранника, застывшего посреди комнаты, переступил через его отделенные от тела голову с плечом, подошел к лежащему на спине Аслану. Втянул «когти», схватил его за лацканы пиджака, встряхнул, ударил головой о мокрый, пропитанный кровью ковролин.

— Готовься, каратист, сейчас Джебраила своего повидаешь! — Убил бы сразу, но хотелось немножко помучить… — В глаза смотри!

Аслан сфокусировал на мне плавающий взгляд, произнес фразу на своем языке.

— По-русски, сволочь! — встряхнул его еще раз, ударил головой в окровавленное лицо.

— Ты не иблис… — вдруг четко произнес он, глядя мне в глаза. — Иблис знает арабский язык. Ты демон?

— Какая тебе разница, упырь! — отпустил его лацкан, выпустил «коготь», провел кончиком от виска до подбородка; в ране запузырилась запекающаяся кровь. Он на удивление стойко выдержал боль, даже не поморщился. Я слегка остыл, думал, орать будет… даже держал наготове «фриз».

— Оставь мне жизнь, Тибетец, — спокойно попросил Аслан.

— Назови мне причину, хотя бы одну. — Интересно стало. — Ты меня пинал, стрелял в лицо…

— Я много в этой жизни сделал плохого… И не держался за жизнь…

Я отпустил его, поставил на ножки перевернутый стул и сел.

— Знал, что возмездие придет… — Он приподнялся и оперся плечом о стену. — Но не думал, что это будет так. Как на бойне. — Он обвел взглядом кабинет. — Не хочу так…

— Короче, Склифосовский! — Я нервно топнул ногой, помахал «когтями» — они с шипением резали воздух. — Еще не хватало исповедь твою выслушивать.

— Дочь у меня есть. Одна останется — убьют ее. — Аслан провел пальцем по щеке, нащупал глубокий разрез, из которого медленно текла сукровица. — Много врагов у меня.

— С чего ты взял, что мне интересно, будет жить твоя дочь или нет? — фыркнул я, очищая о ковролин подошву ботинка от уже запекшейся крови.

— Ты пришел просить за человека… значит, есть в тебе человечность… — наклонил он голову.

— Аслан, ты дурак. В демоне ищешь человечность? Или просто жить охота? — Встал, подумал несколько секунд. — Кто теперь будет вместо Ильяса?

— Я. Если ты мне оставишь жизнь. — В его глазах промелькнула надежда.

— Ты знаешь, оставлю. Но не из-за твоей дочери… Убью тебя, сядет в этом кабинете кто-нибудь другой. Опять ноги топтать… Убивать… — прошелся по кабинету, старательно обходя кровавые пятна и трупы. В голове формировалась идея, но додумать ее решил позже. — Живи… Потом за твоей жизнью приду. Знай, ты живешь в долг.

Развернулся, активировал «уничтожение тел», что действовало только на мертвую органику, разрушая ее на молекулярном уровне, и вышел из кабинета.

— Ни фига себе! — воскликнул один из сотрудников областного УФСБ, отрываясь от компьютера.

Антон поднялся из-за своего стола, привычно перевернул бумаги вниз текстом, включил заставку на мониторе и выпрямил поясницу, затекшую от длительного сидения.

— Что там у тебя?

— Иди, посмотри. — Олег зашелестел листами. — Мне из следственного комитета прислали интересную видеозапись…

Антон медленно пересек кабинет, подошел к сослуживцу, встал у него за спиной и прилип взглядом к монитору. Съемка была цветная, качественная и велась откуда-то из-под потолка — судя по всему, камера наблюдения.