Первый практикум. Напиток бессмертия (СИ)

— Надо было! Зачем она глупости спрашивает?! — взвился Агеев. — Придиралась, что в ответе мы «кг» вместо «килограмм» писали. Снижала оценки за грамматические ошибки, а когда мы возмущались, что не упражнения по русскому пишем, визжала, что это тоже ошибка. Ну и чего обижаться? У неё тоже ошибка была!

— Ну, ну, не ярись. Больше она тебе двойки ставить не будет! — успокоил Виктор.

— Вот именно, — с мрачной улыбкой подал голос Кривов. — И Вы не ставьте, а то мало ли.

Виктор даже вздрогнул. Саша был отъявленным молчуном.

— Мало ли что, Кривов? — нахмурился Виктор.

Ребята как-то разом перестали шуршать рюкзаками, напряжённо переглянулись, завозились и потупились. Только Саша продолжал буравить его взглядом. Виктор напрягся. Настя Чёрных тоже недоумённо огляделась и спросила:

— А что случилось?

— Малявкам слова не давали! — рыкнул Сорокин.

Настя испуганно съёжилась. Кривов тяжело опустил локти на парту, наклонился так, что его плечи стали казаться ещё больше, и зло посмотрел на Андрея. Тот мгновенно стёр с лица надменную улыбку и пробормотал:

— Сдулась она.

Кривов так же медленно оторвал взгляд от Андрея и отвернулся, снова приняв расслабленную позу.

— В каком смысле, сдулась? — Виктор понизил голос.

Долгое время было тихо, потом заговорил Берг.

— Ирина Валерьевна Бедская. Пропала без вести. Прямо с урока. Точнее, вот с такой практики. Всех, кто у неё был, развели по другим школам.

— Как можно пропасть прямо с урока? — опешил Виктор.

Он представил себе исчезновение учительницы со звуком «пухххх» в клубах фиолетового дыма прямо из-за учительского стола. В его воображении Бедская почему-то была ужасно похожа на фрёкен Бок

Ребята переглянулись.

— А никто не знает, что там произошло, — залопотала Даша. — Вся школа потом гудела, замены искали, но никто не продержался и четверти. Увольнялись. Ребята же ушли на практику, а в субботу уже никто не пришёл на уроки. У нас так Димка Рябов сдулся. Но ребята-то ничего, созванивались потом. Всех по обмену куда-то отправили, только молчат, как партизаны. А Ирины Валерьевны след простыл… Никто ничего не сказал. Практик больше по физике в том году не было.

— А что милиция? — спросил Виктор.

— Мы не видели никого… В смысле, милиционеров, — ответил Ян. — Может, и не было расследования.

— Наверное, расследование велось без огласки. Да не может такого быть, чтобы человек пропал, а никому и дела нет! — Виктор даже махнул рукой.

— Может, может, — улыбнулся Кривов. — Достаточно, чтобы нужные люди и в нужном количестве были согласны тихо списать человека. Вычеркнули из штата, и «уехала, а куда — не знаем».

— Отличная попытка, Кривов! Думал меня напугать? Не вышло! — выплюнул Виктор. — Низко, Кривов, очень низко. Всё! По домам, хороших выходных.

Ребята засуетились. Виктор в сердцах сгрёб кучу лазерных указок, пирамидок и другого хлама со стола в рюкзак одним махом. Не глядя на Сашу, он промаршировал к выходу первым и коснулся ручки двери. В этот момент свет в классе погас. Виктор дёрнул дверь на себя.

Школы за кабинетом не было. За порогом Виктор увидел небольшую лесную прогалину. Прямо за дверью росли деревья, кусты, травы и цветы. Ветви переплетали лианы, в которых что-то копошилось. В лицо пахнуло тропической сыростью.

Жара мгновенно окутала Богданова. Яркое солнце пробивалось сквозь полог листвы, травы весело шуршали на лёгком ветерке. Жирную чёрную землю устлала размокшая жухлая листва. К солнцу тянулись какие-то пальмы, папоротники и другие растения, которых Виктор не узнал.

Ничто не желтело к осени, наоборот — здесь было вечное лето. Стволы и пни покрывал влаголюбивый зелёный мох. С листьев срывались сверкающие в солнечных лучах капли и звонко падали в прозрачные лужи, будто совсем недавно здесь прошёл дождь. В зарослях что-то чирикало, свистело, орало и чавкало, с ветки на ветку перелетали птицы. Неподалёку Виктор увидел невысокую худенькую очень смуглую девушку в каких-то цветастых одеждах. Она, звеня браслетами, собирала в неглубокую плетёную корзину низко висящие плоды, напоминающие смесь зелёного яблока и незрелой шишки.

Ошарашенный Виктор застыл памятником, только моргал и вращал глазами в попытках охватить взором всю картину целиком. У него определённо галлюцинации. Сначала мадагаскарские бабочки, летающие собаки, вечный двигатель, а теперь вот это. Его прошиб холодный пот. Девушка подняла глаза, в ужасе вскрикнула, взмахнула руками, плоды посыпались на мокрую землю. Она на секунду замерла, а потом развернулась и припустила по тропинке от Виктора, сверкая голыми грязными пятками.

— Извините… — машинально сказал Виктор.

Он захлопнул дверь изнутри и прислонился к ней спиной, раскинув руки, как герой на амбразуре, будто пытался удержать что-то рвущееся в класс. Лицо его побледнело, а взгляд сосредоточился на чём-то видимом только ему одному, далеко за пределами кабинета.

— С-с-саша, — прокаркал Виктор вмиг осипшим голосом, — ты не мог бы на минуточку подойти, если тебе не трудно?