Первый раз на первый курс

Спели мы короче говоря все 5 песен с сегодняшнего концерта, Инна там по ходу дела подключилась, зал с энтузиазмом принял, а под «Все будет хорошо» так и плясал как подорванный. Музыканты из местного ансамбля меня все спрашивали, чье это, я говорил народное, значит можно исполнять? Да ради бога.

А потом я подошел к Евстигнееву и на ухо сказал ему, что у меня есть вот прямо совсем новая песня, прямо с пылу с жару, только сочинилась, вся такая джазовая вдоль и поперек, вы ж петь умеете, не отпирайтесь, песня как раз для вашего голоса, давайте зададим жару горьковчанам, а? Евстигнеев уже довольно основательно принял на грудь, так что развелся по полной программе, я ему дал слова, начириканные только что на ресторанной салфетке, он внимательно просмотрел их, наморщив лоб, а потом сказал «А пошли, Сергуня, зададим жару горьковчанам».

Песня такая была:

Поднят ворот

пуст карман

он не молод

и вечно пьян

Он на взводе

не подходи

он уходит

всегда один

Но зато мой друг

лучше всех играет блюз

Лучше всех вокруг

он один играет блюз

Голос у Евгений Александрыча конечно получше моего был, но тот еще, однако эту песню он как-то нормально вытянул, все в экстазе были.

А еще чуть потом меня развела Анюточка, по полной программе радио Маяк развела… сказала что вон мол Инну-то замуж зовут, а я что сижу, как дура рыжая? Я тоже хочу. На слабо, говорю, меня решила взять? Так точно, отвечает, товарищ майор, на него. Хорошо… я встал, постучал вилочкой по бутылке, попросил минуту внимания.

- Друзья, сейчас вот я, Сергей Сорокалет, в присутствии раз-два-три… шести свидетелей предлагаю руку и сердце Анюте Сотниковой и прошу ее стать моей женой.

Возникла немая пауза секунд на 10-15… потом я толкнул в бок Анюту:

- Ну давай, твой выход, дорогая.

Анюта встала, похлопала длинными ресницами и ответила:

- Ну я даже не знаю… а можно я подумаю немного?

Евстигнеев показал ей большой палец

- Думай конечно, - ответил я, - только быстрее, народ ждет.

Через 5 секунд:

- Ну что надумала?

- Черт с тобой, уговорил.

Бурные аплодисменты, Евстигнеев показал большой палец уже мне.

Далее вспоминается что у нас был такой диалог с ним:

- Евгений Александрыч, а помните такую сцену у Гоголя, где два мужика обсуждают качество колеса у телеги – доедет дескать оно до Парижа или не доедет?

- Ну помню, а к чему ты это?

- Да вот примерно такой же вопрос к вам имею – доедете вы в случае чего до Голливуда или как?

- В смысле?

- Ну если в Голливуд позовут сниматься, не подведете отечественную актерскую школу?

Евстигнеев глубоко затянулся сигаретой (курили все уже прямо за столом) и после продолжительной паузы ответил:

- А я уже играл в совместном кино, «Итальянцы в России» называется, конечно это не Голливуд, но… английский у меня не очень, а так бы конечно не хуже Николсона сыграл.

- Значит это ваш любимый актер оттуда? А мне Дастин Хоффман больше нравится.

- Ну и в каких же фильмах ты его видел?

- Ну как в каких… Марафонец, Соломенные псы, Полуночный ковбой…

- Их же у нас в прокате не было.

- Ну и что, я на видео смотрел…

Евстигнеев с уважением посмотрел на меня.

- Ну и что ты скажешь например про Ковбоя?

- Про Ковбоя-то… а вот это кстати идеальная роль для вас была бы – этот придурок из Нью-Йорка, так и вижу вас на этом месте…

- Спасибо… так ты может меня и в Голливуд устроишь, если такой шустрый?

- Зря смеетесь, может и устрою когда-нибудь… телефончик только не забудьте дать.

Евстигнеев пожал плечами и написал на салфетке московский 7-значный номер.

После этого помню, как гуляли по набережной и к нам пристали какие-то южные товарищи, девчонки наши им понравились, а мы с Инной разгоняли их и довольно успешно.

Проснулся я в гостиничном судя по всему номере раздетый догола, при этом справа от меня лежало нечто с соломенно-желтыми волосами… потряс головой, зажмурился, когда открыл глаза, волосы превратились в пепельные, а под ними обнаружилась Анюта. Ну слава богу, грабли в одну воронку два раза оказывается тоже не падают…

<b>Здесь была Анюта

b>

- Привет, солнышко, - сказал я ей, - не подскажешь, как мы здесь оказались?

Анюта подняла голову, видок у нее был тот еще, хотя у меня наверно не лучше. Она немного похлопала своими длинными ресницами, потом ответила:

- А ты не помнишь что ли ничего?

- Ну не так, чтобы совсем уж ничего, но вот момент с заселением в номер у меня в памяти напрочь отсутствует.

- Ты сказал на стойке регистрации, что ты внук Косыгина, нас и заселили сюда со свистом…

Я застонал, обхватив голову руками.

- А Евстигнеев куда делся? Он же мне не приснился, надеюсь?

- Нет, Евстигнеев точно был, ты его в Голливуд звал, работу предлагал, а потом в меня пальцем тыкал и говорил, чтоб он запомнил, что это будущая звезда кинематографа.

- А еще я там ничего не говорил?

- Как не говорил, говорил конечно, причем без остановок, то по-фински, то по-итальянски болтал…

Я еще громче застонал и очень захотел провалиться сквозь этот паркетный пол в номере и больше никогда не вылезать обратно. Анюта вдруг погладила меня по голове и утешила: