Первый ученик

Сенька закатал штанину. Лодыжка опухла и приобрела нездоровый красный цвет. Светка села рядом и, размотав бинт, присвистнула. Края пореза чуть разошлись, из раны потек светло-желтый гной, совсем немного, но выглядело это достаточно хреново.

– Предлагаю ввести антибиотик, – сказала Коса и положила руку на лоб Соболева, который тут же сбросил ее, как капризный мальчишка. – Жара пока нет.

– Давай, – скомандовал Самарский. – Вася, Дан, надо сделать носилки. Привал сокращаем до сорока минут. Света, останешься с ним. Остальным выполнять задания историка, потом меняемся и уходим.

– Н-да, – констатировал очевидное Игрок. – Прогулялись по летнему солнышку.

Развалины этого древнего города отличались от любых других формой. Центральная, выложенная камнем площадь в форме круга, от которой во все стороны расходились лучи-улицы. От построек остались лишь взрытые корнями деревьев стены без крыш, дверей и окон: где-то разрушенные до основания, где-то поднимавшиеся выше человеческого роста. Белое чередовалось с зеленым, неподвижный обкрошившийся камень и колыхающаяся от ветра листва разросшегося кустарника. Никто не знал, как называли город древние интары, но историки окрестили развалины по тому, что видели, по форме застройки – Солнечным.

– Что произошло? – спросил идущий рядом Леха. – И не ври, что ничего. Паренек давно на тебя волком смотрел. Если он нарвался и схлопотал по голове так, что охромел, сам виноват.

– Интересное предположение. – Макс пошел вперед, внимательно смотря под ноги. Нужно найти этот чертов черепок для Володина. – Но я его не трогал.

– Сенька явно считает иначе. – Игрок пнул беловатый камень.

– Мне плевать. – Грош повернул и направился поперек луча-улицы. – Тебе-то что историк заказал?

– А, – Игроков махнул рукой, – я уже нашел. Образец гастрономии древних. Тоже мне задачка, они жрали всех и вся: от дождевых червей до горных коз.

– Ты червей накопал? Или козой обзавелся?

Впереди показалась высокая, местами обросшая мхом стена.

– Зачем? – Леха достал из кармана увесистый булыжник и подбросил на ладони. – Подобрал у ручья.

Грош присмотрелся – камень оказался не совсем камнем, а образованием, в котором четко отпечаталась витая ракушка.

– Улиток они тоже жрали?

– Ага, на великосветских приемах у костра. – Парень убрал находку обратно в карман.

Фраза про ручей неожиданно царапнула Макса, хотя они шли против течения два часа, а Леха мог подобрать находку где угодно. Макс поднял руку и взъерошил черные волосы. Хотелось бы встретиться с любителем ударов по затылкам…

– Посмотри! – Леха указал на высокую стену, которую Макс намеревался обойти.

В нижней ее части, ближе к краю, был нарисован жирный крест, а рядом, напротив горизонтальной перекладины, кто-то изобразил три галочки одну над другой. Детский рисунок елочки рядом с крестиком.

Игрок присел на корточки, отвел ветки кустарника в сторону и провел рукой по черным линиям, на пальцах остался темный след.

– Похоже на уголь, – пробормотал он.

– Ты говорил, что у интар не было письменности.

– Это не я говорил. – Леха встал и вытер руку о брюки. – Это дед, а ему в отличие от историка я склонен верить.

– Ты здесь родился?

– Нет, я с Сарачаевского кряжа[16]. – Он улыбнулся. – Пойду позову Натку, пусть сфоткает.

– Брось, в древний рисунок углем не поверит даже она.

– Спорим?

– Иди, – махнул рукой Макс, продолжая рассматривать равносторонний крест на стене.

Он видел рисунок впервые в жизни, но изображение что-то напоминало парню, однако он никак не мог понять, что именно. Грош нахмурился и, бросив последний взгляд на стену, пошел дальше.

Еще одна улица-луч вывела псионика на круглую мощеную площадь в центре разрушенного города. Между камнями росла трава, качались белые и желтые головки одуванчиков. Послышались голоса: Леха что-то втолковывал Натке, его прерывал скептический голос старосты.

Макс почти миновал круг площади, когда землю тряхнуло. Камни под ногами вздрогнули, словно великан, взяв в ладони планету, потряс шариком, как игрушкой. Завизжали девчонки. Игрок что-то выкрикнул про стену, но далекий грохот заглушил его слова.

Второй толчок, и Грош, не удержавшись на ногах, упал на колени. По камням, как в замедленной съемке, побежали трещины. Кто-то снова бессвязно и едва слышно закричал, но на этот раз с другой стороны. Наверное, Светка.

Последующая медленно утихающая дрожь земли по сравнению с первыми ударами показалась почти ласковой, лишь едва заметно отдавшись вибрацией в костях.

Стена с нарисованным крестом запоздало треснула и раскололась на три зубчатых обломка, которые аккуратно съехали на траву: два в эту сторону и один в противоположную. В воздух поднялось облако белой пыли.

Грохот затих. И все кончилось. Горы шевельнулись и замерли. Земля снова стала неподвижной. Краткий миг тишины – и все звуки вернулись. Кто-то из девчонок плакал, кто-то из парней матерился. Макс и сам почувствовал желание от души высказаться.

– Все целы? – раздался голос Самарского.

Ответили ему нецензурно.

– Игрока слышу, – как ни в чем не бывало крикнул Артем и позвал: – Света!