Первый удар

- Много, - спокойно ответил мастер Драмт. - Насколько я знаю, у Его Высокопреосвященства ал-тара Георса дейри состоит из белого цвета на две трети. У священников второго круга - почти как у тебя. Третьего - чуть меньше половины, затем идут Карающие, у которых количество белого колеблется в среднем до трети ширины дейри, и далее - по убывающей. Церковь верит, что именно этот дар был некогда передан первому ал-тару самим Лучезарным. Ведь белый - это изначально цвет самого Аллара. Поэтому знак Церкви - всегда только чисто белый. И на флаге Валлиона (и, соответственно, гербе королевской династии тоже) преобладает именно он.

Я мигом припомнила флажки над палатками в лагере и кивнула. Да, верно: герб Валлиона - золотое солнце, встающее над одинокой горой, изображенной на ослепительно белом фоне. А над шатром воинствующего святоши всегда билось безупречно чистое белое знамя. Понятно теперь, почему. Да и плащи они свои белоснежные, похожие на плащи средневековых крестоносцев, тоже не зря носили. В общем, принцип ясен. Осталось лишь уточнить некоторые детали.

- А почему с таким даром чаще всего становятся Карающими? - снова спросила я.

- Чтобы легче было разбираться с Темными магами. И с Высшими демонами тоже. Каждого ребенка проверяют на наличие этого дара. Почти в каждый его приход в Церковь, потому что известно, что дар иногда открывается очень поздно. Признаться, я был сильно удивлен, увидев тебя с подобным даром, но при этом узнав, что ты не попал под пристальное внимание Церкви. Думаю, Горан, когда вернется, непременно доложит о тебе ал-тару.

Я нахмурилась: а вот этого бы не надо. И вообще, я больше к храмам ни ногой - не надо мне такого счастья. И не надо, чтобы меня изучали, как лабораторную крысу, в застенках какого-нибудь особо закрытого монастыря, подозрительно напоминающего Гестапо. Сейчас-то Горан вряд ли ко мне сунется - дел еще полно, Прорыв перед носом. Но когда его угроза перестанет маячить перед внимательными глазами Его Преосвященства (надо же, титул какой! прямо как у нас!), надо мной быстро попытаются взять плотное шефство. И в этой связи мне, наконец, совершенно ясен и многообещающий взгляд Горана при нашей последней встрече.

Я вдруг пристально взглянула на мастера Драмта.

- А зачем вы рассказывает это мне, господин маг?

- А я любопытный, - усмехнулся он. - И мне не менее интересно взглянуть на твой дар поближе.

- Значит ли это, что у Церкви и Магистерии довольно напряженные отношения?

Маг выразительно покосился на прислушивающихся рейзеров.

- Трудный вопрос, юноша. Но должен сказать, что было время, когда Церковь была против проявлений любой силы, кроме силы Аллара. И было время, когда Святой Престол выступал против образования нашей Магистерии.

Понятно: внутренние войны на почве несогласия по вопросам веры. Неразрешимые противоречия. Святоши наверняка считали магов приспешниками Айда, так как, дескать, их сила не от Светлого бога. Доказательство - то, что Аллар вряд ли допустил бы появление Темных магов в своем "чистом и светлом" мире, следовательно, любой дар потенциально опасен, и, следовательно, подлежит немедленному уничтожению. Вместе с носителем. Е-мое. Как бы тут не повторилась история со средневековыми кострами!

- К счастью, Его Величество Киорт Седьмой, дед Его Величества Эннара Второго, еще двести лет назад сумел разрешить наши разногласия с Церковью, - пояснил мастер Драмт, видимо, почувствовав мое настроение. - С тех пор между Магистерией и Престолом существует договоренность, по которой каждый из наших выпускников проверяется на наличие Тьмы ставленником ал-тара или же им самим. Своеобразный контроль, который выгоден обеим сторонам. За это Церковь приняла магов, как еще одно выражение воли Аллара, и разделила в своем понятии обычных магов и Темных.

Я хмыкнула.

- Умный был дядька ваш король Киорт. Догадываюсь, сколько нервов ему попортило противостояние Церкви и магов, раз уж только с появлением Жреца все это более или менее прекратилось.