Первый удар

– Спасибо, – уголком рта улыбнулся человек, опираясь на палку, – ты понимаешь, какое дело… Вроде как из госпиталя-то выписали, да не долечили еще. Наука, что с них возьмешь! А мне в часть надо, вот и добираюсь еще с ночи, хромаю потихоньку. Колено разрабатываю. Пока до Волоколамска доберусь, глядишь, и вечер будет. Да и дорога тут, я тебе скажу – то ни одной машины, то все груженые под завязку и пассажиров не берут. Свернул на проселок, решил, что так ближе будет. Да не туда свернул, похоже. Заблудился.

Он протянул руку.

– Степан.

– Михаил, – отозвался косарь, пожимая мозолистую ладонь, про себя отметив, что старшина (по погонам заметил), по всему видать – мужик жизнью битый, не тыловик, хотя орденских планок и не видно. Зато нашивки за ранения на пол-рукава. Пошарил глазами, поискал знаки рода войск, но не нашел. Непонятный старшина.

– Ты чего здесь, Михаил? От деревни вроде далеко, да я тут и деревень-то давно уж не видел.

– Там деревня, за лесом, по другой дороге. Березовая Грива, – махнул рукой мужик, продолжая рассматривать Степана с ног до головы. Тот заметил это, улыбнулся шире, блеснула металлическая коронка.

– Любопытствуешь?

– Да как сказать… Нечасто здесь военные появляются, в наших-то местах.

– А что здесь такого, в ваших местах? – заинтересовался старшина, присаживаясь на камень и вытянув больную ногу перед собой. Он пошарил по карманам и огорченно сплюнул.

– Вот зараза! Папиросы в госпитале забыл! Всю ночь не до курева было, а сейчас захотелось – и на тебе! Эх-х…

– Махру курите, товарищ старшина? – хохотнул Михаил. – Если да, то у меня с собой найдется.

– Здорово! – обрадовался Степан, доставая из нагрудного кармана зажигалку – старую, побитую, из латунной гильзы от трехлинейки. – Махра, брат, это даже получше, чем папиросы. Первое дело от усталости!

Михаил бросил ему на колени увесистый кисет и поднялся.

– Пойду за литовкой схожу.

Когда косарь вернулся, старшина уже свернул толстую, с большой палец, самокрутку и теперь дымил, блаженно прикрыв глаза и жадно затягиваясь, словно ядреный самосад и на самом деле был для него лекарством от всех болезней.

– Так что здесь, в ваших местах, такого? – повторил он вопрос. Михаил хотел было отмахнуться, перевести все в шутку, но вдруг наткнулся на взгляд из-под век. Острый и внимательный, он царапнул, словно когтем, и шутить отчего-то расхотелось, хоть старшина и улыбался по-прежнему добродушно.

– Да… чего тут? Гиблые здесь места, – неохотно отозвался Михаил, постукивая бруском по лезвию косы. – Нехорошие.

– Интересно, – Степан снова затянулся, самокрутка яростно потрескивала, выпуская огромные клубы сизого дыма. – Гиблые, говоришь? А вроде ничего, красиво, и леса не топкие, сосны да березняк, редко где елки попадаются. Сам сказал, даже деревня твоя – Березовая Грива. И часто гибнут здесь?

– По весне двоих волки загрызли. Приезжие, из района. Переписывать приезжали население. Капитан какой-то, а с ним девчонка молодая совсем. Волки их порвали, в лесу дело было – машина у них встала, мотор заглох.

– Волки? – переспросил Степан настороженно. – Или?..

Михаил помрачнел, опустил косу, глянул исподлобья. Старшина почувствовал, что задел мужика своими словами. Непонятно было только – с чего он так напрягся.

– Волки. Кому больше? После этого комиссия приезжала, разбирались. Всех мужиков в сельсовет перетаскали, спрашивали, что да как, да не было ли каких обид… Так и уехали ни с чем. А чего тут решать, если и так ясно, что волки! Одни кости оставили на дороге.

– Понятно, – Степан неопределенно хмыкнул и начал подниматься, опираясь на палку, – ладно, Михаил, спасибо тебе за махру. Добрая махорка. Отдохнул я, теперь дальше пойду. Ты мне только расскажи, куда точно нужно идти, чтоб до Волоколамска добраться.

– Погоди, старшина, – косарь придержал его за рукав. – Ты вот что… Давай-ка я тебя подброшу до шоссе. У меня лошадь с телегой вон там на опушке. Все веселее, чем пешком. Да еще раненому.

– Это точно! – охотно согласился старшина, вскидывая на плечо вещмешок. – Ну, давай свой гужевой транспорт!

До шоссе они добрались через час с небольшим. Пегая лошадка, хоть все время всхрапывала и озиралась, но бежала ходкой трусцой, и Степан, которого под ярким солнцем сморил сон, очнулся только тогда, когда Михаил осторожно потряс его за плечо.

– Вставай, старшина, – сказал он, – приехали.

Телега стояла на проселке у самого выезда на шоссе, по которому туда-сюда сновали грузовики.

– Вон, в той стороне Волоколамск. Сейчас быстро доберешься, – показал Михаил и стал разворачивать лошадь.

– Спасибо, Миша, – старшина пожал ему руку и добавил, усмехнувшись: – Добрая у тебя махорка, добрая. В голове от нее аж звенит.

– Давай-ка, я отсыплю, – добродушно гуднул мужик и не слушая возражений, быстро пересыпал в чистую тряпицу чуть ли не половину кисета. Потом чмокнул губами и легонько стегнул лошаденку вожжами. Телега скрипнула и покатилась по проселку.