Первый удар

Гардемарин Аугсбург распрямился во весь свой рост и огляделся вокруг. Он не сомневался, что запомнит все до мельчайших подробностей, даже если будет все время держать глаза плотно зажмуренными, и поэтому смотрел так, для порядка. Человек в окровавленном кителе, свисающем у него с одного плеча, прыгающий, хохочущий и кружащийся на месте, – на него набрасываются, пытаются сбить с ног, но он с удивительной легкостью расшвыривает людей и продолжает кружиться и хохотать. Врач в когда-то белом, а теперь тоже окровавленном длинном халате орет на испуганного мальчишку-возничего, а в пароконный фургон с эмблемой Германского Красного Креста запихивают и запихивают тяжелораненых. Женщина с прижатым к груди кувшином молока, рыдающая и кричащая что-то невнятное: ее пытается успокоить та же самая сестра милосердия, которая подбегала к Стахову. Лишних слов она не потратила и в этот раз – две хлесткие пощечины, неразличимое свистящее слово, и женщина замолкает, становится на колени у ближайшего тела, наклоняет кувшин к вытянутым губам. Клаус-Рихард смотрел, отсчитывая про себя секунды.

– Если так и выглядит победа, – сказал он неожиданно ровным, спокойным голосом, интонации в котором заставили нескольких ближайших раненых замолчать, – то я лучше стану священником.

Когда начальник штаба Флота Открытого моря, а позже преемник престарелого фон Ингеноля адмирал Шеер был произведен в дворянство, он неоднократно демонстративно отказывался употреблять приставку «фон» – честь, от которой в свое время и не подумал отказываться Хиппер. Но даже критика по отношению к контр-адмиралу Хипперу (в частности, за нехарактерное для него отсутствие агрессивности, позволившее уцелеть севшему на мель у Хартпула поврежденному легкому крейсеру «Пэтрол») не принизило в Германии и среди ее немногочисленных союзников впечатление от победы 16 декабря. Несомненно, разгром одной из сильнейших эскадр Большого Флота немало сделал для того, чтобы всеобщее благоговение перед британскими моряками как непобедимыми властителями океанов как минимум пошатнулось. Но даже если оставить в стороне моральное воздействие на обе стороны, достигнутая в конце 1914 года победа сумела простым изменением числа находящихся в строю линейных кораблей почти уравновесить чаши весов морской мощи – до этого момента неоспоримо перекошенные в пользу Британии.

«Неограниченная подводная война» в те месяцы еще никем не могла быть представлена во всей ей неприглядности, и поэтому именно эскадры линейных кораблей определяли эффективность «континентальной блокады». Отсюда, даже гибель крейсеров эскадры фон Шпее у Мальвинских островов не могла вернуть англичанам их драгоценные линкоры. Не позволил им вернуть себе status quo и ограниченный успех вице-адмирала Битти в последовавшем через два месяца сражении при Доггер– Банке. С «технической» же точки зрения важнейшим результатом этих двух сражений стало «НЕ

-изменение» английским флотом принципов тактики и боевой подготовки, так же как и «НЕ-проведение» мероприятий по улучшению защиты погребов и систем подачи боеприпасов! Проведенные на практически всех германских кораблях после едва не ставшего фатальным пожара в кормовых погребах линейного крейсера «Зейдлиц» при Доггер-Банке, эти мероприятия значительно повысили их живучесть. В то же время в двух этих сражениях ни один британский линейный корабль или линейный крейсер не погиб от взрыва кордита. Этой судьбе было суждено ураганом пройтись по британским кораблям только в Ютландском сражении 1916 года.