Первый в списке на похищение

Раздался телефонный звонок. Белозерцев, не открывая глаз, тупо повозил рукой по воздуху, будто сопротивляясь звонку, тщетно пытаясь, его вырубить, но звонок был настырный, не прерывался, словно звонивший знал: хозяин кабинета находится на месте, и Белозерцев поднял трубку.

– Ну, как ты там, кхе-кхе, курилка? Живой? – от голоса Зверева Белозерцев раздраженно сморщился.

«Кхе-кхе! Лучше бы воров с убийцами ловил да жизнь честных граждан оберегал вместо того, чтобы носом толкать кильку в бассейне».

– А, кхе-кхе?

– Живой, – недовольно пробурчал в ответ Белозерцев.

– А… это самое, кхе-кхе, ты мне кассеточку не дашь поглядеть?

– Какую кассеточку? – раздражаясь еще больше, с визгливыми нотками в голосе спросил Белозерцев: он действительно не понял, какая «кассеточка» понадобилась лысому милицейскому прянику.

– Ну, ту, что тебе передал водитель красных «жигулей». Номер машины назвать?

– Ты что… ты все-таки следил за мной? – невольно похолодев, так, что по шее резво забегали мурашки с неприятно-колючими быстрыми ногами, спросил Белозерцев.

– А ты как думаешь?

– Ты же отказался мне помочь, сказал, чтобы я собирал деньги и платил бандитам выкуп.

– Все правильно. И это потому, что у тебя денег больше, чем у всех московских милиционеров, вместе взятых. Если бы ты отказался платить, мне бы пришлось обратиться в Госбанк и дать тебе нужную сумму, чтобы ты заплатил…

– Ничего не понимаю.

– Иначе бы они убили Костика, – Зверев специально подчеркнул слово «они».

– Опять ничего не понимаю. Извини – тупой!

– Ага, – «доцент – тупой». Ничего страшного. Такова специфика нашей работы.

– Кстати, разговор наш прослушивается. Соображай, что можно говорить, а чего нельзя.

– Уже не прослушивается.

– Что, взяли слухача с отверткой и набором телефонных блоков в руках?

– Угу: в чине подполковника. И с ним кое-кого еще.

– Ты хотя бы слово какое обронил, что ли, знак подал, чтобы я знал, – Белозерцев растер рукой шею, словно сгреб оттуда муравьев, зажмурился от яркого света, ударившего ему в лицо – в стекло откинувшейся форточки попал солнечный луч, отпрыгнул к Белозерцеву, угодил в глаза.

– А зачем тебе, кхе-кхе, знать? – Зверев рассмеялся. – У тебя своя работа, у меня – своя. И секреты также… У тебя одни, у меня – другие.

Белозерцев понял, что он недооценивал Зверева, настолько недооценивал, что однажды может утратить бдительность и выдать себя, внутренне сжался, откинулся назад, уходя от луча, мешающего смотреть, а такой промах недопустим.

– Понял, – сказал он чуть хрипловато, с внезапной одышкой. – Ладно, пленочку я тебе дам, присылай водителя.

– А ты чего дома не ночевал? Кхе-кхе. – Зверев, кажется, собирался совсем добить его, Белозерцев почувствовал, что он плывет: приятель-генерал буквально вышибает у него камни из-под ног. Белозерцев помял пальцами кадык, покрутил головой, освобождая шею. – Чего, кхе-кхе, молчишь?

– Да потому молчу, что думаю, откуда ты все это знаешь?

– Работа у меня такая, я же сказал. Из болота тащить бегемота. А ты не лезь в Бутырку.

– Ну и шуточки у тебя… господин учитель. Бутылка – Бутырка. Святое смешал с нечистой силой. Тьфу!

– Просто я велел своим ребятам присмотреть за твоей квартирой: а вдруг какие-нибудь ниндзя в нее полезут?

– Спасибо. Я как-раз собирался тебе звонить. Шофер мой, который сбрендил от страха… ну, тезка нашего министра обороны… так вот, он при мне трижды повторил одну фразу: «В моторе “жигулей” стучит один цилиндр, машина съедает много бензина». И можешь себе представить мое состояние, когда мы ехали обратно, Борис – нынешний шофер мой, говорит: «В моторе этих “жигулей” стучит один цилиндр, машина съедает много бензина». А! У меня чуть волосы на голове не зашевелились.

– От этого волосы могут зашевелиться и на заднице. Просто эта машина участвовала в налете на детский сад. Только цвета она была другого – синего, а сейчас стала красной. Они ее перекрасили. И номер, кхе-кхе, имела другой. А это вообще проще простого – сменить номер. Перевесил – и все.

– У них что, целое подпольное производство?

– Представь себе! А дома ты все-таки побывай. Жена, наверное, заждалась.

Белозерцев вновь почувствовал, как по шее у него забегали шустрые мурашки с колючими острыми лапками.

– До вечера ничего с ней не сделается, – сказал он, взяв себя в руки. – Я с Ириной в ссоре.

21 сентября, четверг, 11 час. 25 мин.

– Ну что, с почином! – Клоп потер руки над распахнутой горловиной сумки, из которой выглядывали пачки денег – целая гора. – С такими деньгами нигде не пропадешь. Даже на Северном полюсе.

– Заткнись, дурак! – грубо обрезал его Деверь.

Клоп не обиделся, вновь азартно потер руки.

– Хороший гонорар за маленький видеофильм! – вкусно потянув носом, Клоп изобразил на круглом, с брылами, лице мечтательное выражение, воскликнул незнакомым медовым голосом: – Удачу положено обмывать. А что – неплохое это дело… Обмыть бы его несколькими стопками ледяного «Абсолюта» да пивком вдогонку… А? Это, мля, класс! И пара бутербродов с ветчиной, чтоб легла на дно желудка… на самую задницу… А? Класс!