Первый в списке на похищение

– Все ищут товар, – философски отозвался торговец, качнулся в сторону, словно бы его, желая завалить, поддел под локоть ветер, выпрямился, – только каждый ищет свой. Какой товар ищешь ты?

«Слишком много слов, – недовольно отметил Высторобец. – Восточный человек. По ушастой роже не поймешь, кто он, русский или узбек – скорее всего русский, выросший в Средней Азии, там ведь все русские быстро становятся “кыргызами” – по истечении лет и скулы на лице обозначаются, и глаза становятся маленькими, по-китайски раскосыми – азиат и азиат. Так и этот торговец – человек-кожа».

Прежде чем завести разговор о деле, он долго будет талдычить о здоровье, о домашних, о погоде, о дороговизне товаров – замучает и только потом перейдет к сути. Тьфу!

– Стрелящее железо, – не стал скрывать Высторобец, ответил так же по-восточному, открыто глянул на торговца.

У того ничто не дрогнуло на лице, ни один мускул.

– Получше, похуже? – ровным голосом поинтересовался торговец. – Подешевле, подороже?

– Можно бросовое, но четыре выстрела должны быть сделаны… Желательно, чтобы пуля не уходила по кривой за угол дома.

– Значит, дешевое. Желтой сборочкой, значит, интересуетесь. Чешской или югославской?

– Лучше югославской.

– ТТ или беретта?

– ТТ.

– Сколько стволов будете брать?

– Два.

– Чего так мало?

Высторобец не ответил, он удивился вопросу: торговец оружием задавать такие вопросы не имеет права. Может, он еще собирается спросить, кто именно будет стрелять и в кого конкретно? Высторобец ощутил, как у него потяжелело, сделалось деревянным лицо, торговец, успокаивая покупателя, сделал выразительный жест: не мое, дескать, это дело, произнес бесцветно, так, чтобы услышал только Высторобец и больше никто:

– Если возмешь пять стволов – продам по оптовой цене.

– Пять не надо. Два!

Даже если будет и оптовая цена, этот кожаный призрак все равно выгоду не упустит – свое возьмет. Боковым зрением Высторобец засек, что один из страховщиков снялся с места и уже перебазировался, находится совсем рядом. Это был белобрысый, с носом-туфелькой и сильными огрубелыми руками парень – этакая обезьяна мокшанско-рязанского происхождения. Второй – лысоватый, с темными нестрижеными волосами, продолжал сидеть на своем месте. Но тоже насторожился – тоже ушки колом, словно у волка: Высторобца с торговцем он держит под контролем.

– Каждый ствол стоит четыреста баксов.

– Дорого, – сказал Высторобец. – Здесь же, в «Луже», ТТ желтой сборки продают за триста пятьдесят.

– Это было месяц назад, – мягко, не повышая голоса, возразил продавец, оттопыренные уши его вдруг свекольно зарделись, сделались яркими, будто внутри их зажглось по лампочке, – с тех пор цены поднялись.

– Ладно, – согласился Высторобец: в конце концов, где триста пятьдесят «зеленых», там и четыреста, разница уже никакого значения не имеет. Ни для победы, ни для поражения. А победит ли он либо, напротив, получит удар ногою в подлых, Высторобец не знал. И сердце, обычно чуткое, ничего ему не подсказывало.

Хотя раньше бывало – за три дня до того, как что-то произойдет, начинало ныть: Высторобец еще не знал, с кем придется схлестнуться, может быть, даже неожиданно для себя пропустить прямой удар в драке и заработать большой синий фонарь под глазом, а сердце уже знало, ныло, сжималось в груди болезненно, перед лицом летали красные мухи, а сейчас, да и вообще в последнее время – нет. Что-то в сердце сломалось, сработалось окончательно, либо оно просто огрубело.

– Где и когда я смогу посмотреть товар?

– Деньги при себе?

– При себе.

Продавец, продолжая алеть ушами, сделал едва приметный знак, и в ту же секунду из-за своей фанерки поднялся черноволосый, подскочил к шефу.

– Что, клиент созрел?

– Отведи на плешку, покажи пару желтков югославских из последней партии.

Глаза у черноволосого сделались твердыми, будто шляпки гвоздей, он широким движением провел рукой по воздуху, словно собираясь распахнуть дверцу машины, уткнулся кулаком в бок какой-то толстой даме, затянутой в заморский шелк, пробормотал что-то невнятное. Торговец сделал второй едва приметный жест, и в двух шагах от черноволосого очутился второй страховщик, угрюмый молчун с льняной головой.

– Я следом, – сказал торговец черноволосому.

Плешка, как понял Высторобец, находилась от «офиса» недалеко. Стоило только чуть обойти стадион, как шум «Лужи» стих, с недалекой реки повеяло свежестью, и низко, почти цепляясь перьями за кусты, прошла утка – молодая, запоздалая, еще не научившаяся толком летать.

На людей она не обратила внимания – привыкла.

– Вона, для нее даже охотничий сезон – не помеха, – не выдержав, произнес дрогнувшим голосом Высторобец, проводил утку неожиданно растроганным взглядом: заядлый охотник, он ни разу в этом году не был на охоте. Не довелось ни зимой, ни весной, ни осенью. Да разве с таким сумасшедшим шефом, как Белозерцев, соберешься куда-либо? Все нет и нет времени.

Страховщик на его слова никак не среагировал – даже не повернул головы. Он шел впереди – костистый, кривоватый, с ногами, изогнутыми по-кавалерийски внутрь, обутый в дорогие кожаные кроссовки.