Первый закон. Трилогия: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей

– Он тюремщик, но никак не следователь. Его не интересует, виновен человек или невиновен. Его не интересует истина. Он пытает людей просто ради удовольствия.

– Бросьте, Глокта. Не хотите ли вы сказать, что не испытываете возбуждения, когда узники открывают свои секреты? Когда они называют имена? Когда они подписывают признания?

– Это не доставляет мне удовольствия. – «Мне ничто не доставляет удовольствия».

– Однако вы прекрасно справляетесь со своим делом. Так или иначе, Гойл вызван сюда, и, что бы вы о нем ни думали, он один из нас. Он весьма опытен и достоин доверия, предан интересам короны и государства. Знаете, когда-то он был моим учеником.

– Вот как?

– Да. Он занимал ту же должность, какую сейчас занимаете вы… Значит, она все-таки сулит вам определенную перспективу! – Архилектор засмеялся собственной шутке, Глокта тоже принужденно улыбнулся. – В любом случае все сложилось наилучшим образом, и вас можно поздравить: вы успешно сыграли роль в этом деле. Вы хорошо поработали.

«Достаточно хорошо, чтобы до сих пор остаться в живых».

Сульт поднял бокал, и они выпили без всякой радости, настороженно глядя друг на друга поверх кубков.

Глокта откашлялся:

– Магистр Каулт перед своей прискорбной кончиной упомянул кое-какие интересные вещи.

– А именно?

– У торговцев шелком имелся партнер. Возможно, старший партнер. Банк.

– Хм. Переверни купца – и наверняка найдешь банкира. И что с того?

– Я подозреваю, что банкиры знали обо всем – о контрабанде, о мошенничествах, об убийствах. Я подозреваю, что именно они вдохновляли дело. Может быть, даже отдавали распоряжения в расчете получить больший доход со своих ссуд. Могу ли я начать расследование, ваше преосвященство?

– Что за банк?

– Валинт и Балк.

Архилектор погрузился в размышления, разглядывая Глокту жесткими голубыми глазами.

«Может быть, он уже знает про банкиров? Может быть, знает гораздо больше, чем я? Как там сказал Каулт: ты хочешь найти предателей, Глокта, так ищи их в Допросном доме…»

– Нет, – отрывисто сказал Сульт. – У этого банка слишком большие связи. Им очень многие обязаны, а без Каулта будет затруднительно что-либо доказать. От торговцев шелком мы получили все, что нужно, и у меня есть для вас более насущная задача.

Глокта поднял голову: «Новая задача?»

– Я рассчитывал допросить тех, кого мы арестовали в здании гильдии, ваше преосвященство. Может оказаться, что…

Архилектор отмахнулся от Глокты затянутой в перчатку рукой.

– Нет. Так дело затянется на месяцы. Я поручу Гойлу разбираться с ними. – Он нахмурился. – Или, может быть, вы возражаете?

«То есть я вспахал поле, посеял семена, поливал всходы, а Гойл будет собирать урожай? Справедливо, ничего не скажешь».

Глокта смиренно склонил голову:

– Разумеется, нет, ваше преосвященство.

– Это хорошо. Вы, возможно, осведомлены о необычных визитерах, прибывших к нам вчера?

«Визитеры?»

Всю последнюю неделю Глокту ужасно мучила спина. Накануне он кое-как выбрался из постели, чтобы посмотреть на выступление этого кретина Луфара, и больше не выходил из своей крошечной комнатушки. Он был в буквальном смысле не способен передвигаться.

– Я ничего не заметил, – откровенно признался он.

– Нас посетил Байяз, первый из магов.

Глокта снова изобразил натянутую улыбку, но архилектор не смеялся.

– Вы, разумеется, шутите? – спросил инквизитор.

– Если бы!

– Шарлатан, ваше преосвященство?

– А что же еще? Но шарлатан выдающийся. Здравомыслящий, рассудительный, умный. Его обман разработан до мельчайших подробностей.

– Вы говорили с ним?

– Говорил. Он весьма убедителен. Ему известны многие вещи – то, о чем он не может знать. От такого нельзя просто отмахнуться. Кем бы он ни был, он имеет хорошее финансирование и источники информации. – Архилектор сдвинул брови. – При нем какой-то звероподобный перебежчик-северянин.

Глокта нахмурился.

– Северянин? Это совсем не похоже на них. Северяне всегда были очень прямолинейными людьми.

– Ты читаешь мои мысли.

– Тогда, возможно, императорский шпион? Гурки?

– Возможно. Кантийцы тоже любят хорошую интригу, но они стремятся оставаться в тени. Не думаю, чтобы наши ряженые гости имели к ним отношение. Подозреваю, ответ лежит где-то ближе к дому.

– Дворяне, ваше преосвященство? Брок? Ишер? Хайген?

– Возможно, – задумчиво повторил Сульт, – возможно. Они достаточно раздражены для этого. Или же наш старый друг верховный судья. Мне показалось, он как-то чересчур обрадовался происходящему. Сразу видно, он что-то замышляет.

«Дворяне, верховный судья, северяне, гурки. Это может быть кто угодно из них или кто угодно другой. Но зачем?»

– Я не понимаю, архилектор. Если они шпионы, зачем такие хлопоты? Наверняка есть более простые способы пробраться в Агрионт.

– В том-то и дело. – На лице Сульта появилась самая мрачная гримаса, какую только видел Глокта. – В закрытом совете пустует одно кресло. Оно пустовало всегда. Бессмысленная традиция, дань этикету: кресло оставлено для мифической фигуры, мертвой на протяжении уже нескольких сотен лет. Никто никогда не предполагал, что появится человек, который заявит на это кресло свои права.

– И он это сделал?