ПЕС

– А ты чего такой напуганный? – спросил военный. – Как будто привидение увидел.

Учитель молчал, не зная, что сказать. Отражение застегнул портупею и потянулось за фуражкой. Гайанский понемногу приходил в себя.

– Я … – начал он охрипшим от волнения голосом. Покашлял и продолжил. – Я, Гайанский Юрий Евгеньевич, учитель ИЗО в детской школе, – после паузы добавил. – Художник.

– У, как официально, – улыбалось отражение. – Ну, раз так, то … Майор государственной безопасности СССР Птаха Павел Шахитович.

Отражение лихо отдало честь, поднеся сжатый кулак к виску и в последний момент, резко разогнув ладонь. Получилось эффектно. Гайанский уважительно кивнул. Майор улыбнулся:

– Для друзей просто Шах, для врагов ППШ.

Учитель нервно улыбнулся.

– А Шахитович это … – неуверенно, к тому же бестактно полюбопытствовал он.

– Отец татарин. Ты что не в курсе?

Художник не понимал, в курсе чего он должен был быть. Но на всякий случай кивнул.

– Вопросы обычно задаю я, – добродушно продолжил военный, – но, сегодня исключение. Спрашивай.

Мысли в голове Гайанского окончательно смешались. До сих пор не верил в происходящее. «Быстрее всего, это сон, – успокаивал себя Юрий. – Или бред. А я в псих палате». Но отрицать очевидную, по крайней мере, ему очевидную реальность было глупо. Он несколько раз открывал рот, и снова его закрывал. Все это время офицер стоял и с любопытством наблюдал за художником (или за его отражением). Потом он снова улыбнулся, обнажив свои белоснежные ровные зубы.

– Предлагаю для начала присесть.

Юрий беспокойно огляделся, и с некой опаской сел на табурет. Шах последовал его примеру.

– Наверно, в первую очередь тебе интересно, где мы и что происходит?

– Да, – с нескрываемым облегчением согласился сметенный учитель.

– Мы находимся в Республиканском Управлении Госбезопасности. Эта часть подвалов стерта с коммуникационный схем, сам понимаешь почему. Разгильдяи наверху, забросили их. Может из халатности, может нет: надо разбираться. А объект-то инфраструктурный и крайне перспективный. Сам все увидишь. Тимофея дождемся, я тебе экскурсию организую. Теперь вторая часть вопроса …

– А кто такой Тимофей? – перебил его Юрий.

– Не гони, все по порядку.

Учитель по привычке стал извиняться, но Шах жестом руки, с некоторым раздражением, дал ему понять, это не обязательно.

– Итак, что происходит? А происходит, друг мой, крайне важный для страны эксперимент. Какой – тебе знать не обязательно. Да и не поймешь ты.

Юрий собрался духом и на одном дыхании выпалил:

– Не пойму? Что вам вообще от меня надо?

Шах усмехнулся:

– Зеркало, это ширма, – сказал Шах. – Стекло. Ты там, я здесь. Отражение это …, как ее? Иллюзия. Заблуждение мозга. А правда, дружище, не вписывается в рамки привычного разумения, несмотря на свою очевидность. Даже если с тобой разговаривает отражение.

– Что? – недоумевая, спросил учитель.

– Я же говорю, не поймешь, – после короткой паузы сказал офицер. – Ты не переживай, можно и без этого прожить. Смирно!

Птаха вскочил, надел фуражку, оправил китель и застыл по стойке смирно. Гайанский, тоже поднялся. В зеркале, кроме вытянутого майора, он заметил еще одно существо. На железной лестнице, на третьей ступени торжественно восседал кот Тимка. Всеобщий любимец. Он редко появлялся в школе в учебное время. Но ребятня, зная о его существовании, таскали ему из дома еду. Да и педсостав охотно подкармливал серого нахала. Кот вымахал до внушительных размеров, что вовсе не мешало ему ловко ускользать от детских объятий, поглаживаний и прочих навязчивых нежностей.

Учитель обернулся. Кот, так же как и в отражении, сидел на третьей ступеньке лестницы. Умные глаза пристально наблюдали за происходящим. Большие передние лапы аккуратно сложены, а пушистый толстый хвост почти полностью их накрыл. Такое внимание к блохастому удивило учителя.

– Что случилось? – сам не понимая у кого, спросил он.

– Тимофей, – процедил Птаха.

– Ни и что? – после недолгой паузы сказал Гайанский.

Тимофей, равнодушными, холодными глазами, посмотрел на Гайанского. Учитель также пристально смотрел на кота. Дуэль взглядов длилась не больше минуты. Проиграл Гайанский. Он непроизвольно потупил взгляд. Затем, застеснявшись своего проигрыша, посмотрел в зеркало на майора, ища поддержки.

– Не мешай, – прошептал офицер. – Он сверяет. Если повезет, сейчас махнет.

Серый зверек был единственным живым существом, верно отражающимся в зеркале и с той и с этой стороны. В обеих измерениях одновременно, кот спрыгнул на пол и, не спеша, прошел к умывальнику. Хвост торчал трубой, навостренные уши, изрядно потрепанные в весенних, кошачьих боях, улавливали любой шорох. Серая, короткая шерсть блестела в свете лампы, переливаясь при каждом движении мощных серых лап. Остановившись двух шагах от умывальника, кот сел и подобрал хвост. Еще с минуту зверь внимательно вглядывался в отражения.

Гайанский почувствовал, как все окружающее пространство сдавливает его с новой силой. Каждой клеточкой своего худого, нелепого тела он чувствовал давление. Какая-та сила выдавливала его вон.