Пьеса для обреченных

А могущественный и мнящий себя не просто новым русским, а новым русским интеллектуалом Бородин только усмехается жестко и холодно: глупая «шлюшка» получила то, чего заслуживала, и пусть теперь катится ко всем чертям!

Леха, наверное, прочитал мои мысли, потому что чай отхлебнул с явным удовольствием и действовать начал по методу змея-искусителя. Не думаю, что его волновало восстановление моего душевного равновесия — скорее то, что чай в чашке вот-вот закончится и прощаться придется, не доев халявный батон.

— Жень, а может, все-таки съездим на Устиньевскую, а? Ты сама подумай: никто об этом не узнает, ничего опасного в этом нет. Походим — посмотрим, вдруг и правда что-нибудь интересное найдем?

— Нет, — повторила я уже без прежней уверенности.

— А не найдем — так и ладно! В конце концов, уехать ты всегда успеешь.

Можно в квартиру и не заходить, просто пробежаться по соседям и поспрашивать, кто что видел.

— Во-первых, ребята Бородина там наверняка уже и без нас пробежались, а во-вторых, мне перед соседями лишний раз светиться тоже ни к чему. Не забывай, что они могли не только убийцу видеть, но и то, как мы с Наташкой «труп» грузили.

— О! Совсем другое дело! — гнусно обрадовался ?,Леха. — Когда начинаются «во-первых» и «во-вторых», это мне уже нравится. Ладно, отвечаю! Во-первых, не суди об умственных способностях бородинских орлов по тому, что рассказывала о них Ольга: все это говорилось исключительно для нагнетания жути, а так бандюки и бандюки — ничего особенного! Во-вторых, даже если тебя кто и узнает — ты ничем не рискуешь: трупа-то нет, значит, и убийства нет. Не знаю, как насчет думать, но кровищу убирать эти товарищи умеют… Ну и в-третьих, ты же актриса: шапку там какую-нибудь надень, балахон…

При упоминании «шапки» и «балахона» сердце мое тоскливо сжалось.

Вспомнился грим «а-ля мастер РЭУ» и последующее позорное перемещение из мужского туалета в отделение милиции. Немного притупившаяся обида вспыхнула с новой силой и красными пятнами проступила на щеках. Леха же невозмутимо ухватил последний кусок батона с тарелки:

— Так что, едем?

— Едем, — согласилась я. — Только это еще не значит, что мы и дальше будем с тобой общаться… Просто посмотрим — и все!

Примерно через час мы вышли из дому. Я была в своем светлом пальто и маленькой коричневой шляпке, с волосами, заботливо подкрученными плойкой, и даже «в макияже»! За последние пару недель слово «косметика» почти исчезло из моего лексикона, и теперь я снова с приятным томлением ощущала, что значит выглядеть если и не на все сто, то хотя бы на девяносто восемь. Леха шел чуть позади и болтал без умолку обо всякой ерунде: о каких-то ночных клубах, о том, что Люберцы якобы собираются присоединять к Москве, и о том, что в одном из здешних озер выловили ручного крокодидьчика. Слава Богу, сегодня его треп не сопровождался гайморитным подхрюкиванием, поэтому почти не раздражал. Я же думала о своем. Неплохо бы найти в квартире покойного Вадима Петровича улику, указывающую на убийцу. Мне страшно не нравилось чувствовать себя идиоткой, но кто-то явно выпутался из скверной истории за мой счет! Ведь весь этот спектакль был организован, с целью унизить и макнуть лицом в грязь меня, а кто-то хитрый и жестокий воспользовался случаем, убил Бирюкова и ушел абсолютно безнаказанным, возможно даже не ведая о том, что труп убрали, и не осознавая до конца, как же ему повезло!

И еще этот человек… Тот, кто пытался оказать Вадиму Петровичу первую помощь. Как получилось, что он пришел практически следом за убийцей? Появись он много позже, и спасать уже просто было бы некого: ножевые ранения в область печени — не шутка. Попробовал остановить кровь, понял, что поздно, испугался…

С этим более или менее ясно. Но вот это странное пересечение во времени убийцы и незнакомца!.. Возможно, Бирюков договорился со своим приятелем о встрече заранее, а убийца каким-то образом об этом узнал и… Случайность или попытка подставить другого человека? Это очень напоминало первый акт пьесы, разыгранной в назидание мне, и выглядело довольно логично. Действительно, в разгар устроенного Бородиным спектакля Вадим Петрович вряд ли стал бы открывать дверь кому попало, ибо за ней вполне могла оказаться я. Вот была бы картина маслом:

«труп» стоит на пороге, вежливо улыбается и предлагает выпить чайку. Значит, сейчас важнее всего вычислить незнакомца и хотя бы примерно очертить круг их общих с Бирюковым друзей и врагов…

— Чего такая серьезная? — бесцеремонно прервал цепь моих рассуждений Леха. — А-а! Знаю! .Наверное, уже прикидываешь, как лучше расставить убийце ловушку?

Я не удостоила его ответом. И вопрос был глупый, и в очередной раз попадать впросак не хотелось…

Примерно в половине двенадцатого мы подошли к дому Вадима Петровича.