Пещера Рыжего монаха

Благодаря световой сигнализации, применяемой монахами, он поддерживал с генералом надежную связь. Отряды Фостикова находились на значительном расстоянии от побережья, но через нарочного генерал заверил Нежинцева в своей готовности в нужный момент спуститься с гор для соединения с повстанцами на побережье.

Утром того дня, когда на монастырском кладбище проходило знаменательное свидание двух приятелей, полковник нажал кнопку звонка и, когда в дверях появился служка, сказал:

— Передайте отцу казначею, что я хотел бы повидать его. Будет исполнено, — ответил монах и исчез.

Не имея возможности выйти в город до прихода казначея, Нежинцев с раздражением шагал взад-вперед по комнате. Как ни противно было сознавать, без Евлогия он пока не мог обойтись. Знание монахом абхазского языка и местных условий, главенство в обители — все это помогало Нежинцеву. Кроме того, казначей снабжал полковника небольшими деньгами на личные расходы, когда тот спускался в город для встречи с кем-нибудь из заговорщиков.

Сегодня полковник твердо вознамерился выбить обещанные Евлогием деньги. Но казначей появился лишь в полдень. Он догадывался, о чем может завести речь полковник, ждал этого разговора с беспокойством и досадовал на себя за то, что в первый же день не отказал решительно в его домоганиях.

Евлогий не был искушен в военных делах, но следил за политической жизнью, и смутное чувство с некоторых пор начало подсказывать ему, что мятеж дело не очень-то надежное. А вкладывать деньги в сомнительное предприятие было не в его характере. Одно дело — мелкие подачки Нежинцеву из монастырской казны, другое — драгоценности, припрятанные для себя и своих сообщников.

— Спасибо вам, святой отец, за активное участие в нашем общем деле, за помощь, — начал полковник, — без вас как без рук. Но в одном вот вопросе вы отмалчиваетесь, а я тоже до сих пор не беспокоил вас. Как все-таки с золотом, о котором мы говорили в день нашей первой встречи? Ведь оружие необходимо.

На лице казначея появилось отчужденное выражение.

— Видите ли, Алексей Михайлович, вопрос этот до сих пор остается нерешенным, оттого и не напоминал вам.

Нежинцев удивленно поднял брови.

— Но отчего? Как я помню, препятствием был характер игумена. Теперь он так болен, что отошел от управления обителью. Так за чем же дело стало? — Нежинцев старался поймать взгляд казначея, но тот упорно отводил глаза.

— Прежде всего, откуда у вас сведения о том, что обитель располагает, как вы выражаетесь, золотом?

— Очевидно, у командующего были основания поручить мне говорить с вами на эту тему… Наша контрразведка порой знает многое из того, что даже прямо не касается ее функций.

О контрразведке Нежинцев упомянул наугад, зная, какое воздействие это слово обычно производит на людей. Но на Евлогия оно не произвело никакого впечатления.

— Боюсь, что на этот раз у нее нет никаких оснований так считать. Золото, о котором вы изволите говорить, — досужий вымысел наших недоброжелателей, им выгодно чернить нас в глазах верующих. И если мы сумели, благодаря умелому хозяйствованию, что-то скопить, в то время как старый игумен, прости господи, занимался своими розочками, то деньги эти нужны для поддержания обители. Ежели думать о помощи в деле восстановления законной власти, то речь может идти лишь о весьма умеренной сумме. При этом я говорю пока лишь от своего лица, а кроме меня, существует духовный и хозяйственный совет…

— Господи боже! — в сердцах воскликнул Нежинцев. — Я вижу, тут перед вами чуть не до земли все гнутся, вам ли считаться с каким-то советом?!

— Господь да просветит ваш разум — совет есть совет, в него свыше двадцати человек входит, народ все достойный, радеющий о преуспеянии обители, и свою волю навязать им нелегко.

Нежинцев понимал, что все это словоблудие и вранье, все в нем кипело от негодования. Но чем он мог припугнуть этого человека, под покровительством которого находился?

Поистине этот монах с тусклым взглядом был ясновидящим: словно понимая состояние Нежинцева, он начал подниматься:

— Извините, Алексей Михайлович, дела обительские призывают меня. Отдыхайте, набирайтесь сил для ратных дел…

Эти слова можно было принять за издевку.

— Я не на курорт сюда приехал, — хмуро отозвался Нежинцев. — Так каков же будет ваш окончательный ответ?

— Облачитесь в ризы терпения и ждите, я приложу все старания в пользу вашего дела. Сами не испытываете ли в чем нужды? — осведомился Евлогий.

— Нет, благодарю вас, — буркнул Нежинцев. Он понимал, что его просто водят за нос. Надо было собраться с мыслями, чтобы решить, как поступать дальше.

— Тогда желаю здравствовать, — сказал Евлогий и вышел. Когда за ним закрылась дверь, полковник выругался так, как, должно быть, не слышали до сих пор стены святой обители.

Глава XIII, снова повествующая о таинственных огнях и о том, как хлопотно быть похитителем