Пещера у Мертвого моря

В последующие месяцы отряду археологов пришлось разделиться на две группы. Одни сидели в хранилище, спокойно расшифровывая рукописи и подбирая фрагменты, другие превратились в коммерсантов и торгашей. Дня не проходило, чтобы не появился кто-нибудь из бедуинов или их «генеральный директор по торговле рукописями» господин Халил Искандер Шахин, не имевший больше ничего общего с прежним Кандо. С шиком подкатывал он к музеям и институтам на новеньком форде, оповещая о своем прибытии изящной визитной Карточкой, в которой со скромным достоинством именовал себя негоциантом.

Да, за последние пять лет все изменилось… Изменились и ученые. Теперь уже и Американская школа восточных исследований, и Французская археологическая школа, получив особо выгодное конфиденциальное предложение (а это случалось нередко), немедленно обращались к Хардингу за советом.

Бедуины тоже изменились с тех пор, как рукописи из пещер у Мертвого моря превратились в величайший бизнес их племени. Это были уже не безграмотные кочевники, какими их знали в Иерусалиме. Они слушали радио, читали газеты и журналы, а некоторые умели даже разбираться в научных изданиях и знали поэтому о рукописях гораздо больше, чем можно было предположить с виду.

Если верить слухам, патер де Во в юности был артистом Комеди Франсез. Может быть, это всего лишь выдумка американских клерикалов или журналистов, которые представляли себе — о, ужас! — католика, а тем более монаха совсем не таким, каким был этот бородатый патер. Но вот среди таамире наверняка были артисты, почти не уступавшие знаменитостям Комеди Франсез. Из показной глупости, добродушия и хитрости они порой приготовляли такой коктейль, что доводили ученых до слез.

Вот, к примеру, один из новых трюков бедуинов. Они прекрасно знали, что, чем полнее рукопись, тем большую ценность она собой представляет. Как-то раз им удалось раздобыть несколько полных или почти полных свитков. Если бы таамире сразу принесли их в Эль-Кудс, то за свиток длиной один метр и шириной двадцать пять сантиметров, т. е. общей площадью две с половиной тысячи квадратных сантиметров, они получили бы две с половиной тысячи динаров. Сыны же пустыни аккуратно разрезали свиток и сначала предложили первую большую полосу длиной тридцать сантиметров. Это составляло семьсот пятьдесят квадратных сантиметров и, соответственно, семьсот пятьдесят динаров. Хорошо. Через неделю они с таинственным видом явились снова, по на сей раз отказались разговаривать с кем-либо, кроме самого босса. Глядя на него простодушными глазами цвета ежевики, бедуины сообщили, что они нашли продолжение рукописи. «Шириной в две ладони, сэр! В таком хорошем состоянии!»

— Хорошо, — ответил босс. — Это очень приятно. Тут приблизительно восемнадцать сантиметров, скажем, двадцать. Вот вам чек на пятьсот динаров.

— Что вы, сэр! — гордо заявили таамире. — Опомнитесь! Ведь это стоимость любого куска исписанной кожи, а мы вам принесли продолжение фрагмента. Купив его, вы сэкономите по крайней мере четыре недели мучительных поисков других частей рукописи. Он стоит по меньшей мере в два раза дороже!

В конце концов сошлись на семистах пятидесяти динарах. Разумеется, следующий кусок (предпоследний) стоил еще дороже и пошел за тысячу динаров. Весь свиток вместо двух с половиной тысяч обошелся в четыре пли в пять тысяч динаров.

— С волками жить — по-волчьи выть! — воскликнул патер де Во. — Так дальше продолжаться не может, иначе наш бюджет иссякнет раньше, чем у бедуинов кончатся рукописи. Нужно установить премии, особый бакшиш, за большие куски. Это обойдется дороже, чем покупать рукописи на сантиметры, но все же дешевле наших покупок по частям и с продолжением.

Когда все или как будто все сокровища, похищенные из Мураббаат и 2-й пещеры, были выкуплены, а они, хотя и не имели ничего общего с кумранскими открытиями, все же были очень важны для истории страны и мировой истории и ими никак нельзя было пренебречь, кассы Департамента древностей Иордании, Библейской и Американской школ совсем опустели. Ученые вздыхали, но утешали себя тем, что теперь, наконец, наступит спокойное время и к ним потекут деньги из далекой Европы и еще более далекой Америки, и чем оживленнее станут говорить о научной ценности находок, тем больше будет денег. Только Хардинг, взявший в банке кредит для музея в несколько тысяч динаров, был озабоченнее, чем прежде.

К сожалению, у него были для этого основания, и его коллегам вскоре пришлось убедиться, что их оптимизм преждевременен. Восемнадцатого сентября 1952 г. патера де Во посетили два бедуина и один почти элегантный господин из Вифлеема, отрекомендовавшийся негоциантом. С доброжелательным выражением лица, какое бывает у меценатов и покровителей, они открыли красивый синий портфель из сафьяна с блестящими замками и, приветливо улыбаясь, разложили перед озадаченным патером целую кучу новых рукописных фрагментов.