Пещерное ретро

— На тщательную проработку эскизов всех помещений — около недели. Еще неделя — на поиск необходимой мебели и материалов, в остальном все будет зависеть от рабочих. — Я ответила без запинки, не совсем понимая, что он хочет уточнить этим вопросом.

То ли уже хочет от меня поскорее избавиться, то ли еще что…

— Прекрасно. Значит, максимум три недели. — Произведя несколько странные подсчеты (вообще-то на работы необходимо не меньше месяца, а то и все два), он улыбнулся уже более открыто. — Екатерина Юрьевна, как насчет свидания через три недели? Скажем, для начала — ужин в «Петергофе»? Все за счет приглашающей стороны.

Сказать, что я потеряла дар речи, — ничего не сказать. Я сидела оглушенная. Смотрела на него, как на инопланетянина, и не могла поверить своим ушам.

— Это шутка?

— Я не шучу с такими вещами. — Резко посерьезнев, Медянский поднялся и предложил мне руку, на которую я уставилась заторможенным взглядом. — Екатерина Юрьевна, как взрослый состоявшийся мужчина я полностью отдаю себе отчет в своих желаниях и предложениях. Сейчас я желаю вас.

Я уже почти протянула ему руку, но когда услышала последние слова, то в ужасе ее отдернула. В голове возникли картинки одна неприличнее другой. Псих!

— Не смешно, — процедив, я резко встала и шагнула в сторону, пытаясь сделать так, чтобы между нами оставалось хотя бы небольшое расстояние.

Ситуация была очень сложной и опасной. Мы черт знает где, рядом никого, кричи — хоть обкричись. Мужчина крупный, сильный и, судя по всему, не всегда адекватный. Как говорится — расслабься и получай удовольствие. Что-то не хочется.

— Екатерина Юрьевна? — Иронично приподняв бровь, Медянский с легкой усмешкой проследил за моим тактическим отступлением и сложил руки на груди. — Я не шучу.

Сегодня он был в черной футболке и в черном костюме, но сейчас пиджак был накинут на спинку стула, и футболка обтянула каждую мышцу, весьма соблазнительно подчеркивая рельеф. Восхитилась бы. В иной ситуации.

В отличие от начинающей паниковать меня он был абсолютно спокоен, даже несколько ленив, словно хищник, замерший перед решительным броском. Фантазия, а ну, умолкла!

Поджав губы, я не представляла, что делать дальше. Орать «помогите» глупо. Пропустить его намеки, которые совсем не намеки, мимо ушей — еще глупее. Никогда раньше не попадала в столь двусмысленные ситуации и сейчас могла только лихорадочно думать. Думать, что… Что?

— И что теперь? — Хмуро уточнив, я решила переложить на него решение этой «проблемы». Пусть хоть мысль разовьет, а то сама я что-то в ступоре.

— Судя по вашим словам, вы против отношений с тем, с кем работаете, верно?

— Да.

— Тогда дождемся момента, когда этот этап будет завершен.

— Зачем?

— В смысле? — Мой вопрос его искренне удивил. Настолько, что он убрал руки с груди и оперся на спинку стула, чуть подавшись вперед.

— У меня парень есть. — Пытаясь вразумить настырного заказчика, я вспомнила о своем «спасителе».

— Екатерина Юрьевна, — укоризненно качнув головой, Медянский осуждающе поцокал. — Уж врать-то зачем? Вадим Петрович вам не парень, а всего лишь сосед, не стоит лукавить.

— Что… — Вся отвага и настрой слетели с меня за секунду, когда до меня дошел смысл его слов в полном объеме. — Вы что, следили за нами?!

— Конечно. Должен же я знать, где и с кем живет моя будущая супруга.

Кажется, он перестарался. Раздраженно поморщился, когда она слегка побледнела и вцепилась в край стола. Глаза были удивительно большими и прекрасными, если бы не плескавшаяся в них паника.

— Что за бред! — прошипев, Катерина зло прищурилась. — Ваши шуточки, господин Медянский, переходят все границы!

И черт его дернул настаивать, чтобы в договоре было прописано ее имя? Сейчас бы перекинули на кого-нибудь другого, только под ее руководством и с ее эскизами…

А ведьма оказалась сильна, проклятие уже в действии. Он уже ни о ком другом думать не может. Хотя зачем себе-то лгать? Он уже сутки ни о ком другом думать не может. Это судьба.

— Екатерина Юрьевна, успокойтесь. — Улыбка вышла кривой, и он вновь поморщился. — Я погорячился, каюсь. И, чтобы вас успокоить, признаюсь еще кое в чем: не женат, детей нет, не привлекался, на женщин руку ни разу не поднимал, ни к чему не принуждал. От вас потерял голову… И, кажется, слишком сильно. Уж простите.

Резко мотнув головой, словно отрицая все вышесказанное, она категорически не собиралась признавать очевидное. Упрямица. Ему это нравится. Мысль почему-то показалась забавной.

Я была готова уже впасть в истерику, а он все ухмылялся, словно происходящее его невероятно забавляло. Еще один козел на мою голову! Чего их ко мне всех так тянет? Чем намазано?! Хотелось бы думать, что медом, но чую, что это не так.

Шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы, я процедила:

— Вячеслав Давидович, как бы ни было вам смешно, мне сейчас неприятно.

— Почему? — Его удивление было искренним.

— Мне дискомфортно от вашей ненормальной настойчивости, — начав собирать эскизы и зарисовки со стола, я не удержалась и вздрогнула, когда он шагнул ближе. — Я сама!