Пешие прогулки

– Зачем самолёт, можно к нам в районную больницу, можно в областную,

– сказал полковник Иргашев, как только Джураев положил трубку. Держался он теперь куда увереннее, чем днём.

Джураев внимательно оглядел полковника, словно чувствовал, что впереди предстоит им ещё долгая борьба, и медленно ответил:

– Ни у вас, ни в области я прокурора не оставлю, передам с рук на руки врачам в Ташкенте.

Глава II.

ЛАРИСА

1

Заканчивая третий курс, Амирхан одолел «Римское частное право» и труды Ликурга о государственном устройстве – в подлиннике, специально для этого выучив латынь. «Римское право» изобиловало цитатами, изречениями философов и поэтов, так что, увлекаясь интересной мыслью, он открыл для себя античную литературу, древних мыслителей и историков – одна ниточка тянула за собой другую. Книжного бума не было ещё и в помине, в университетской читалке он без всякой очереди получил три тома «Опытов» Монтеня, а Плутарха, Цицерона, Фрейда, Шопенгауэра приобрёл в букинистических магазинах для своей будущей личной библиотеки. Жизнь в детдоме и служба на флоте приучили его к строгому распорядку, но даже в расписанных наперёд по часам неделях ему теперь не хватало времени на многое.

Основное время, конечно, «съедала» учёба; о том, чтобы повышать свой культурный уровень (как тогда выражались) за счёт занятий, не могло быть и речи, первоначально поставленная цель – окончить университет с отличием – не отменялась даже тогда, когда он принял и другую – личную систему самообразования. Столь напряжённая программа (да к тому ж ещё и приходилось подрабатывать на грузовом дворе), конечно, лишала его отдыха, достаточного общения со сверстниками, не давала ему полноты ощущения студенческой жизни, университетской среды. Он сам понимал это, но распыляться все же не стал; временно лишая себя приятных сторон жизни – общения, спорта, частых в те годы студенческих пирушек, даже свиданий, он не поступился главным – учёбой и своей программой культурного самообразования.

Кто знает, не потому ли он был неожиданно для себя щедро вознаграждён: единственный из выпускников курса он получил целевое направление в московскую аспирантуру. Это сейчас легко, без особого трепета произносятся слова: столица… Москва… А в те годы от этих высоких слов дух захватывало, голова кружилась – Москва! Три года в Москве! Как он радовался, и как ему завидовали, как его поздравляли! Пожалуй, теперь этого не понять нынешним студентам – у них какие-то иные радости, не во всем ясные Амирхану Даутовичу.

Три года в Москве пролетели для Азларханова одним счастливым днём, мелькнули как что-то нереальное, фантастическое, словно не с ним и не в его жизни это все происходило. Да и как же иначе! Аспирантская отдельная комнатка в новеньком, только что сданном доме аспирантов, с новенькой мебелью и даже холодильником, показалась Амирхану верхом роскоши, а аспирантская стипендия после студенческой целым состоянием. А Москва! Он готов был до полуночи бродить по улицам и, пожалуй, за три года исходил её почти всю пешком. У него была карта Москвы, по которой он прокладывал себе маршруты, а уж в особо примечательных местах он побывал на первом же году жизни в столице. Вот где пригодилось его умение распоряжаться своим временем! Учёба его не очень затрудняла; в те годы, как-то поверив в себя, он начал печатать в специальных юридических журналах статьи, и гонорары казались ему непомерно завышенными.

Тогда было не так трудно попасть в любой театр, на выставку, в музеи, было бы желание; сложнее, правда, на вечера поэзии, необычайно популярные тогда в Москве, но он умудрялся не однажды бывать и в Политехническом музее, где чаще всего проводились такие вечера, и даже в Доме литераторов на улице Герцена. Когда он познакомился с Ларисой, учившейся на факультете искусствоведения в театральном, он даже одну зиму частенько заглядывал в модное кафе «Синяя птица», неподалёку от площади Маяковского, где день играл саксофонист Клейбанд, а день гитарист Громин со своими небольшими оркестрами; в кафе приходили послушать игру именно этих виртуозов.

А ещё Лариса, заядлая любительница коньков, приохотила его к катку. Какое это чудо, волшебство – залитый светом и музыкой сверкающий лёд, медленно падающие снежинки, смех и улыбки, улыбки кругом. Неужели этот высокий молодой человек в белой щегольской шапочке, лихо режущий лёд на поворотах катка на Чистых прудах, – он, вчерашний детдомовец, сегодняшний аспирант Института государства и права Амирхан Азларханов?..