Пешки Хаоса

— Ваш скромный слуга, — лицемерно сказал Гавалон. Учитывая, что будущий демон все еще носил тело Нимиана, эти слова звучали абсурдно, почти непристойно, но все равно надо соблюдать приличия. Даже если он все еще обращается не к Сатораэлю, Орудию Возмездия, а к Нимиану, Последней Жертве, следует быть вежливым. Несколько уязвляла мысль, что глупый мальчишка так мало страдал по сравнению с другими жертвами и самим Гавалоном, но колдун понимал, что едва ли подобает этому возмущаться и уж точно не стоит это озвучивать.

— Чувствую себя странно, — сказал мальчик. — Словно не собой.

Это обеспокоило Гавалона. Произнес это очевидно Нимиан, его душа не была полностью уничтожена. Значит ли это, что демон пожрет его душу медленно, наслаждаясь ее вкусом, как мог он наслаждаться другими ощущениями, оказавшись в плоти смертного? Или может быть… может быть, что-то пошло не так? Ритуал был испорчен? Метаморфоза Нимиана не удалась?

«Нет», решил Гавалон. Должно быть, так это и должно случиться: медленно, расслабленно, снисходительно. Так должно быть. Альтернатива просто немыслима.

— Лучше, — сказал Сосуд спустя некоторое время. — Чувствую себя лучше. Но не собой.

— Это закономерно, господин. Такая трансформация должна быть трудной даже для демона.

Нимиан хихикнул.

— Господин! — изумленно повторил он. — Ты назвал меня господином! Гавалон Великий называет меня господином!

«Невероятно», твердо напомнил себе Гавалон, «не может быть, чтобы что-то могло пойти не так». Должно быть, это испытание его терпения. Сколько бы ни осталось прежней личности мальчика внутри Сосуда, глаза открывали истину. Глаза были зеркалом души, и в его глазах не было ничего кроме пустоты, непроницаемой даже для магического зрения Гавалона: пустоты самого варпа.

— Ваша армия ждет, господин, — терпеливо сказал Гавалон. — Враг уже пересек пустоши, быстрее, чем мы ожидали, и решительное сражение нельзя далее откладывать. Пора показать этим ублюдочным отпрыскам Империума, чей это мир, и чьим он останется.

— Армия? — повторил Сосуд, все еще тщательно выговаривая каждый звук. — Мне нужна армия?

«Действительно, нужна ли демону армия?», подумал Гавалон. Возможно и нет. С другой стороны, он приложил столько усилий, чтобы собрать для него армию, что со стороны демона и Изменяющего Пути было довольно грубо отвергать ее. Разве это не должна быть война возмездия? Разве имперским солдатам будет позволено предать Гульзакандру мечу, а ее жителям даже не представится возможности отомстить? Конечно, погибшие жители Гульзакандры были тоже в своем роде жертвами, чьи смерти могли быть приятны для бога, за которого они умирали — но, разумеется, бог не позволит, чтобы погибло слишком много поклоняющихся ему, особенно когда среди них есть такие достойные его поборники, как Гавалон Великий. Разве будущий демон здесь не для того, чтобы изменить ход войны? Неужели демон не желает хотя бы увидеть свои войска?

Гавалон отчетливо осознавал тот факт, что он не знает ответа ни на один из этих вопросов. Три долгих года он потратил на предсказывание последовательностей заклинания и схемы ритуала, но так и не увидел высшей точки плана своего бога. Простой и весьма мучительный факт — Гавалон не знал, что именно должен сделать демон, и как, и в какой степени он должен избавить верных почитателей истинного бога Гульзакандры от опасности, в которой они сейчас оказались. Гавалон высказывал наиболее вероятные предположения, но это были лишь предположения.

— Армия — весьма полезная вещь, господин, — обеспокоенно заметил Гавалон. — Нет ничего более подходящего для пролития крови врага, чем армия. А кровопролитие должно состояться, не так ли? Империум должен истекать кровью и страдать, много страдать.

— Не знаю, — сказал Сосуд, и с точки зрения Гавалона это было самое пугающее, что он мог сказать.

Гавалон не мог вообразить, что Сатораэль скажет когда-нибудь «не знаю». Но колдун напомнил себе, что существо перед ним — еще не Сатораэль, хотя демон, несомненно, был воплощен в этих прекрасных глазах, исполненных тьмы. Очевидно, Нимиан еще частично владел своим прежним телом и разумом. Почему бы и нет? Если эта метаморфоза происходила более двухсот лет, почему бы она не могла завершиться столь же неторопливым образом. Когда еще демону представится возможность испытать маленькие радости и парадоксы человеческого существования?

Возможно, человеческое тело и душа — даже столь ничтожные, как тело и душа Нимиана — блюдо, которым стоит наслаждаться не спеша.

Но армия ждала, и враг быстро приближался — слишком быстро. Решительное сражение нельзя было откладывать, если, конечно, это действительно будет решительное сражение.