Пешки - сборник рассказов

- Прежде всего, она дочь своего народа. Она должна служить Аллаху и великой идее борьбы с неверными, великой мудрости и справедливости нашего народа. И если она не сделает этого, я убью ее. Я, как ее отец, просто должен буду сделать это, чтобы избежать позора перед Всевышним и своими братьями. Но я уверен, что в ее жилах течет настоящая кровь. А если нет, я убью ее. Помяни мое слово, Аслан.

7.

Когда Лали вновь запихали в машину и повезли, она поняла, что в ее жизни произошло что-то страшное, что отныне все будет не так, как раньше, но она не осознавала, что все это значит и в чем она виновата. Когда ей вновь одели темные очки, стекла в которых были не прозрачными, она поняла, насколько все просто. Не надо заламывать руки, завязывать глаза, кругами возить вокруг дома. Все гораздо проще – темные очки с не прозрачными стеклами.

Лали никогда не задавала себе вопроса, что же было с ней в те десять лет, которых она не помнит. Она знала, что была автомобильная авария, в которой она ударилась головой. Понятно, что потом она не помнила тех людей, которые окружали ее до аварии. Но она всегда знала, что у нее есть мама, папа, сестра. Она никогда не видела своих младенческих фотографий, но их не было и у Анютки, просто в семье фотоаппарат появился позже. Она прекрасно помнила, как всей семьей они поехали на ВВЦ покупать фотоаппарат. Купили дорогой «Kodak», а потом весь день гуляли, ели мороженое и фотографировались у фонтанов. Тогда они отщелкали три пленки, и папа сказал: «Ну вот, теперь и в нашей большой семье впервые будут семейные фотографии». Лали вспомнила сейчас почему-то, как примерно через месяц после той аварии, когда ее выписали из больницы, Анютка встретила ее и сказала: «Ну, здравствуй, моя новая сестричка». Тогда никто не придал этому значения, только папа как-то странно посмотрел на нее, и Анютка сказала: «Я просто имела в виду, что нашу Ольку починили». Тогда Лали было десять, сейчас ее семнадцать, и сейчас все стало складываться в какую-то непонятную голографическую открытку – вроде бы на ней ничего нет, а повернешь под другим углом, и появляется картина, вот только понять бы, что на ней нарисовано.

Лали выпихнули из машины в том же месте, откуда увезли, возле станции метро «Новогиреево». Просто открыли дверь, сняли с нее очки, подтолкнули, а потом развернулись и уехали. Она помнила, что в кино обычно в таких случаях запоминают номер машины. Номер был вполне обычным - три семь пять и 77, как у всех московских машин, что делать с этим номером дальше Лали не знала.

* * *