Пески Марса

Корабль был направлен в противоположную его движению по орбите сторону, и требовалось его развернуть, чтобы он вошел в атмосферу носом вперед. Времени на данный маневр было более чем достаточно, и пилот провел его как бы между делом, с помощью маломощных рулевых двигателей на концах крыльев. Со своего места я мог видеть вырывавшиеся из сопл облачка, и звезды медленно поворачивались вокруг нас. Прошло целых десять минут, прежде чем двигатели снова отключились, и нос корабля теперь показывал точно на восток.

Мы продолжали лететь на высоте почти в восемьсот километров над экватором, со скоростью примерно тридцать тысяч километров в час. Но теперь мы снижались и через тридцать минут должны были коснуться земной атмосферы.

Джон сидел рядом со мной, так что у меня был шанс продемонстрировать свои познания в географии.

— Там, внизу — Тихий океан, — сказал я, и что-то вдруг заставило меня не слишком тактично добавить: — Если бросить в него Марс, он ни до одного из побережий не достанет.

Джон, однако, был чересчур захвачен простиравшейся под ним бескрайней водной гладью, чтобы хоть сколько-нибудь обидеться. Вероятно, это было потрясающее зрелище для того, кто родился и жил на лишенном морей Марсе. Там не было даже постоянных озер — лишь несколько мелких луж, образовывавшихся летом вокруг тающих ледяных шапок. А теперь Джон видел воду, тянувшуюся во все стороны, насколько хватало взгляда, и лишь кое-где испещренную крошечными островками суши.

— Смотри! — сказал я. — Там, впереди — побережье Южной Америки. Мы сейчас летим на высоте не больше трехсот километров.

Все так же в полной тишине корабль продолжал снижаться над океаном. Все, у кого была возможность взглянуть в окно, оторвались от чтения. Мне было очень жаль пассажиров, сидевших в середине кабины, которые не могли наблюдать за проплывающим внизу ландшафтом.

Южноамериканское побережье промелькнуло под нами за несколько секунд, и вот уже впереди зеленели джунгли Амазонки. Там кишела жизнь, масштабы которой не могли сравниться с марсианскими, вероятно, даже на заре юности этой планеты. Тысячи квадратных километров густых лесов, бесчисленные реки — все это проносилось внизу с такой скоростью, что едва лишь удавалось что-то заметить, как оно тут же исчезало из виду.

По мере того как мы летели над великой рекой, она становилась все шире. Мы приближались к Атлантическому океану, который уже должен был быть виден, но его, вероятно, скрывал туман. Когда мы пролетали над устьем Амазонки, я увидел бушующий внизу сильный шторм. Время от времени в облаках мигали яркие вспышки молний; казалось сверхъестественным смотреть на все это в полной тишине, пролетая высоко над океаном.

— Тропический шторм, — сказал я Джону. — У вас на Марсе бывает такое?

— С дождем — конечно, нет, — ответил он. — Но иногда случаются весьма неприятные песчаные бури над пустынями. И я один раз видел молнию — может быть, даже два раза.

— Что, без туч? — спросил я.

— Ну да — песок электризуется. Нечасто, но такое бывает.

Шторм остался далеко позади, теперь под нами простиралась освещенная вечерним солнцем гладкая поверхность Атлантики. Однако видеть ее мы могли не слишком долго — мы приближались к ночной стороне планеты, и на горизонте виднелась быстро движущаяся навстречу полоса тени — корабль входил в полосу сумерек. Посреди Атлантики Солнце исчезло, и почти в то же мгновение мы услышали первый шорох воздуха о корпус корабля.

От этого зловещего звука у меня зашевелились волосы на затылке. После тишины космоса любой шум казался неуместным. Но он нарастал с каждой минутой, от еле слышного отдаленного стона переходя в пронзительный вопль. Мы еще находились на высоте в восемьдесят с лишним километров, но при той скорости, с которой мы летели, даже невероятно разреженная на этих высотах атмосфера протестовала против врезающегося в нее инородного тела.

Более того — она сама врезалась в корабль, замедляя его падение. Наши привязные ремни натягивались все сильнее — замедление пыталось вытолкнуть нас из кресел. Казалось, будто сидишь в медленно тормозящем автомобиле. Но в нашем случае торможение должно было длиться два часа, и нам предстояло еще раз обогнуть планету, прежде чем остановиться…

Мы были уже не на космическом корабле, а на борту аэроплана. В полной темноте — Луны не было — мы пролетели над Африкой и Индийским океаном. То обстоятельство, что мы мчались сквозь ночь над невидимой Землей со скоростью во много тысяч километров в час, делало наш полет еще более впечатляющим. Пронзительный свист верхних слоев атмосферы стал постоянным фоном — шли минуты, но он не становился ни громче, ни тише.

Я смотрел в темноту, когда вдруг увидел внизу едва заметное красное сияние. Поскольку ни перспектива, ни расстояние никак не ощущались, сперва я решил, что оно где- то далеко под нами, и не мог себе представить, что бы это могло быть.