Пески Марса

Странно было снова ощущать свой вес и слышать гул двигателей. «Apec» снизил скорость. Последние искусные изменения курса заняли больше суток. Когда курс был выправлен, Марс уже стал для них в десять раз крупнее, чем Луна для Земли, а движение Фобоса и Деймоса можно было заметить, понаблюдав несколько минут.

Гибсон никогда не думал, что великие марсианские пустыни такие красные. В сущности, слово «красные» не могло передать всего богатства оттенков медленно растущего диска. Одни его части были почти багровые, другие — из- желта-бурые, а чаще всего встречался цвет припорошенного пылью кирпича.

В Южном полушарии была поздняя весна, и полярная шапка уменьшилась до нескольких ослепительно-белых пятен: снег упорно не таял там, где почва повыше. Между полюсом и пустыней тянулась широкая полоса растений, в основном голубовато-зеленая. Вообще же на пестром диске Марса можно было найти любой оттенок.

«Apec» входил на орбиту Деймоса с относительной скоростью меньше чем тысяча километров в час. Маленький спутник рос и рос, пока не стал для них таким же большим, как Марс. Но в отличие от Марса здесь не было ни красных, ни зеленых тонов — только темная мешанина гор или скал, торчащих под самыми разными углами (тяготения на Деймосе почти не было).

Момент посадки невозможно было заметить — только внезапная тишина сообщила Гибсону, что двигатели не работают и рейс окончен. Конечно, до Марса оставалось еще двадцать тысяч километров. Но для «Ареса» рейс окончился — на Марс их переправит маленькая ракета. А с крохотной каютой, служившей ему жильем столько недель, придется очень скоро расстаться.

Он поспешил с галереи в рубку, куда нарочно не заходил все эти хлопотливые часы. Ходить было труднее — даже незначительное тяготение Деймоса мешало ему. С трудом верилось, что три месяца назад его так мучила невесомость. Теперь она казалась ему нормой. Как быстро, однако, приспосабливается человеческий организм!

Команда сидела у стола; вид у всех был важный и гордый.

— Вы как раз вовремя, — весело сказал Норден. — Мы тут собираемся попировать. Тащите сюда камеру. Щелкните нас, когда мы поднимем тост за нашу посудину.

— Не выпейте все без меня! — сказал Гибсон и отправился за «лейкой».

Когда он вернулся, доктор Скотт ставил весьма интересный опыт.

— Надоело вытряхивать, — говорил он. — Налью по-человечески в стакан. Посмотрим, сколько это займет времени.

— Пока ты будешь лить, пиво выдохнется, — предупредил Маккей. — Сейчас, сейчас… же примерно полсантиметра в квадратную секунду, ты льешь с высоты… — И он погрузился в расчеты.

Тем временем опыт шел полным ходом. Скотт поднял жестянку над стаканом (в первый раз за три месяца слово «над» хоть что-то значило) — и вот неописуемо медленно, словно густой сироп, потекла янтарная жидкость. Казалось, прошли годы, прежде чем тонкая струя коснулась дна.

— …По моим подсчетам, сто двадцать секунд, — провозгласил Маккей.

— Пересчитай, — откликнулся Скотт. — Пиво уже в стакане. А у тебя выходит — две минуты!

— Что-что? — удивился астрогатор (он только сейчас заметил, что опыт закончен), быстро подсчитал снова — и расплылся от радости: ошибка нашлась. — Вот идиот! Плохо считаю в уме… Двенадцать секунд, конечно.

— И этот человек доставил нас на Марс! — ужаснулся кто-то.

Больше никто не отважился повторить опыт. Пиво вытряхивали, как обычно, жестянку за жестянкой, и за столом становилось все веселее. Доктор Скотт, блеснув памятью, продекламировал от начала до конца эпопею, которую не часто доводится слышать пассажирам космолетов. Начиналась она словами:

«Шел космолет "Венера"…»

Гибсон следил за похождениями команды как нельзя более удачно названного космолета, пока не устал от духота и шума. Он решил проветриться и почти автоматически направился на галерею, к своему наблюдательному пункту.

Ему пришлось прикрепиться ремнями — ничтожное притяжение Деймоса мешало ему сидеть. Марс был в третьей четверти и медленно рос. На четырнадцать тысяч километров ближе к нему, на темном фоне неосвещенной части, ослепительно сверкал Фобос. Гибсону хотелось бы узнать, что же творится на маленькой внутренней луне. Ну ничего, ждать недолго! А пока что невредно поупражняться в аэрографии. Вон там…

— Мистер Гибсон!

Он удивленно оглянулся.

— А, Джимми! Вы тоже устали?

Раскрасневшийся Джимми, как и он сам, явно нуждался в воздухе. Не совсем твердо он сел в кресло и уставился на Марс. Потом сокрушенно покачал головой.

— Большой какой-то, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

Гибсон с ним не согласился:

— Меньше Земли. И вообще ваше замечание бессмысленно. Большой по сравнению с чем? Какой он должен быть, по-вашему?

Джимми долго думал.

— Не знаю, — печально сказал он. — А все-таки он слишком большой. Тут все слишком большое.

Беседа заходила в тупик. Гибсон решил изменить тему:

— Что вы думаете делать на Марсе?

— Ну, поброжу по Порт-Лоуэллу, выйду наружу, посмотрю пустыни. Хотелось бы немножко поисследовать.