«А что, если Фийоль, этот тертый калач, на самом деле умнее умного? Что, если он учуял единственный верный путь и способен меня сто раз заткнуть за пояс?» Головная боль Лакаде становится нестерпимой. В уме с лихорадочной быстротой возникают смутные, но заманчивые проекты. Он звонит в колокольчик и приказывает секретарю Куррежу немедленно и тайно доставить в кабинет бутылку родниковой воды из Массабьеля. Полчаса спустя требуемое стоит у него на столе. Лакаде выливает воду из бутылки в хрустальный кувшин. Вот она искрится в золотистых лучах послеобеденного солнца, эта загадочная жидкость, обычная питьевая вода, не имеющая лечебного действия, которая тем не менее уже кое-кого исцелила. Бурьет видит слепым глазом, и парализованный сын Бугугортов бегает по улице. Лакаде долго наблюдает за игрой света в хрустале, отбрасывающем на стену дрожащие радужные пятна. При нынешнем уровне науки, думает он, вода ни на что не годится. Но это, однако, не означает, что нельзя достичь своей цели. Естественно, не отступая, а двигаясь вперед — но в другом направлении. Курортники — они и есть курортники и принесут городу деньги независимо от того, за чем приехали: за карбонатами и фосфатами или за чудом. Не свистит ли паровоз?
Мэр подходит к двери и с превеликой осторожностью запирает ее на ключ, чтобы Курреж и Капдевиль не услышали щелканья замка. Потом так же осторожно задергивает тяжелые занавеси на окнах, словно страшится, что Бог увидит, на какое святотатство он решился. Комната погружается в пурпурный полумрак, и призматический блеск хрусталя гаснет. Лакаде вслушивается в себя: по-прежнему ли сильно болит голова. Удостоверяется, что достаточно сильно. Потом наливает себе стакан чудодейственной воды, со стаканом в руке идет в угол комнаты, кряхтя опускается на колени и начинает читать молитвы. Но, поскольку колени, на которые давит порядочная тяжесть, очень скоро начинают нестерпимо болеть, он еще до десятой молитвы осушает стакан до дна. В полном изнеможении от таких усилий он валится на диван и ждет результатов. Время от времени он задается вопросом: уменьшилась ли головная боль? Странное дело. Он не может этого понять. Нужно еще раз попытаться, решает он, вновь опускается на колени, пьет воду и молится. На третий раз он уже почти уверен, что боль начинает проходить. Тут мэр Лурда Адольф Лакаде смеется над старым якобинцем Лакаде и немало дивится тому, на что оказывается способен самый просвещенный человек, когда уверен, что никто его не видит. А головная боль в самом деле прошла…
И Лакаде делает вывод: это доказывает, что человек, испытывающий боль, обретает и веру. А так как боль испытывают многие, причем не только обычную головную боль, то и верят тоже многие. Вот они-то — страдающие от боли и потому истово верующие — и придут.
Отборной эту публику вряд ли можно будет назвать, мелькает в голове у мэра, прежде чем он устало отдается во власть сна.