Песнь Давида

Остальные посетители перестали наблюдать за Амелией и смотрели, прикрывая глаза, в сторону углового столика. Из-за тусклого освещения Моргана было трудно увидеть, и громкие басы заглушали его насмешки, но он горланил изо всех сил. Накаленная атмосфера в помещении не имела никакого отношения к сексуальному напряжению или к полуголой танцовщице, исполняющей соблазнительный номер под светом прожекторов.

Морган так сосредоточился на издевках над Амелией, что не заметил моего приближения. Когда я дошел до заднего столика и поднял его за уши, мужчина встал с криком боли и удивления.

На заднем плане Леди Гага пела о «Покерфейсе», и Амелия пыталась прислушаться к ее совету, танцуя как заводная куколка и не видя драмы, разворачивающейся перед ней. Я этому был безгранично рад. Лиза взвизгнула, а Морган зарычал, когда я протащил его по столу, сбивая пустые бутылки и стулья другого, к счастью свободного, столика.

Некоторые посетители захлопали и засвистели, наблюдая за тем, как я беру в захват голову Моргана и направляюсь к пожарному выходу. Я толкнул дверь как раз в тот момент, когда прозвучали последние строчки песни, под которую танцевала Милли. Я не стал дожидаться, пока погаснет свет в клетке или включится в лаунже – стандартная практика при выходе новой танцовщицы. Мне нужно было увести Моргана за поле зрения и предел слышимости клиентов, прежде чем я выбью из него все дерьмо. Но когда мы вышли в холодную ночь – злые, запыхавшиеся – Морган, цеплявшийся для равновесия за мою руку, которой я держал его за шею, вдруг замахнулся. Это был отчаянный удар, его последний шанс, но так случилось, что в его руке была бутылка пива, которая соприкоснулась с моим лбом с оглушительным треском.

Удар ошеломил меня, и я упал на колено, потянув Моргана за собой. Мои глаза налились кровью, голову заполнила ярость.

– Может, расскажешь, что это было, Морган? Расскажешь, почему ты решил вернуться?

Одной рукой я вытер кровь со лба, а другой вжал голову Моргана в землю.

– Я хочу… вернуться на работу, – взвыл он, отмахиваясь от моей руки. – Сначала я планировал просто пропустить пару кружек, чтобы набраться храбрости перед разговором с тобой. Я посмотрел выступления Даниэль и Кристи. Затем еще выпил. И тогда вышла она. Меня разозлило, что она по-прежнему работает здесь, в то время как меня уволили. Где твоя преданность, Таг? Я этого не понимаю, чувак.

У меня поплыло перед глазами и в голове застучало, словно Морган ударил меня не бутылкой «Бада», а молотом Тора. Кто-то выбежал через пожарный выход, и я встал, покачиваясь, и отпустил Моргана. Падать я не собирался. В мире боев потеря сознания означала сотрясение мозга. Сотрясение мозга означало обязательный отдых и осмотры. У меня не было на это времени. Внезапно рядом оказались Винс с Лео, смотрящие на Моргана, который по-прежнему лежал передо мной, будто не знал, что ему делать. Мужчина округленными глазами пялился на кровоточащую рану, которую сам же и нанес. Я снял свою черную рубашку и промокнул кровь с глаз, а затем прижал ее к ране на лбу. На ощупь она казалась размером с Гранд-Каньон, и мой живот скрутило от страха.

– Больше не возвращайся сюда, Морган. Я верю во вторые шансы, но после сегодня? Это конец. Это был твой второй шанс, и ты повторил свои ошибки. Ты показал свое истинное лицо, и мне не понравилось то, что я увидел. Я запрещаю тебе приходить сюда.

Поездка в «Скорую помощь» не вписывалась в мои планы на вечер, но увы. Санитарам пришлось доставать осколки из моего лба, и это было больнее, чем сам удар по голове. Укол новокаина тоже сложно было назвать приятным. Но я не закрывал глаза и не переставал говорить, пока врачи накладывали швы.

– Вы будете немного похожи на творение Франкенштейна, – добродушно оповестил меня доктор. – У вас тридцать швов на лбу. Но поскольку рана находится прямо под линией волос, полагаю, шрам не будет бросаться в глаза. Меня больше беспокоит сотрясение. Ваша голова сильно опухла, зрачки до сих пор не сузились, и как бы вы ни пытались меня одурачить, ваша речь немного несвязная, а колени подкашиваются. Думаю, вам нужно сделать МРТ, просто на всякий случай. Более того, я настаиваю на этом.

– У меня просто такая манера речи, док. Я всегда так говорю, когда устаю. Я не спал уже восемнадцать часов, а чтобы сделать МРТ, нужно время, верно? Мне делали томографию в школе после того, как я попытался продержаться на быке восемь секунд, – его, кстати, звали Рыжик, – и он швырнул меня в забор в тот же момент, как моя задница приземлилась на его спину. Потребовалось меньше восьми секунд, чтобы отправить меня на рентген, который занял вечность. Тогда я узнал, что у меня клаустрофобия, и после этого у меня отбило желание объезжать быков.