Песнь дружбы

— Недостает только, чтобы вмешивались дети! — возмущенно проговорил он, и Долли поняла, что дело плохо. — Этого только недоставало! Жена против мужа, дочь против отца! Иди спать, Долли! Слышишь? Только я не желаю, чтобы ты опять читала до поздней ночи, — освещение стоит денег, дочь моя! И я не желаю, также, чтобы ты опять удрала!

У Долли закружилась голова. Недавно она попросту удрала и отправилась на бал в клуб пловцов, несмотря на запрещение отца, считавшего, что в этом клубе ведут себя фривольно. «Фривольно» — больше он ничего не сказал. О, он знал все, хотя и не говорил.

— Иди спать, я проверю тебя. Впредь ты меня не проведешь! Авторитет главы семейства должен быть восстановлен!

Долли легла в постель одетая. Она дрожала от страха. Она плакала.

Нюслейн продолжал распространяться о падении нравов, об анархии в семье, наконец он сорвал с вешалки свое пальто из толстого сукна и плюшевую шляпу и ушел.

Долли слышала, как захлопнулась наружная дверь. Было уже около десяти часов. Нет, сегодня у нее уже не хватит смелости пойти туда. Генсхен, Генсхен!

Нюслейн выбежал во тьму. Обеими руками он нахлобучил на голову свою плюшевую шляпу. Несчастье пригибало его к земле. Его несчастье, его трагическая судьба заключались в том, что он женился на женщине, которая духовно была ниже его. Немного спустя он успокоился; благотворная волна мягкой грусти охватила его.

— Такова жизнь, — вздыхал он, — такова жизнь!

Человек женится, и с этого момента он связан по рукам и ногам и принужден жить в захолустье, среди совершенно необразованных людей, которые понятия не имеют о расщеплении атома и об электронах. А он, быть может, рожден для более высокого призвания! Рожден, чтобы стать изобретателем, ученым, государственным деятелем — кто знает? Нюслейн снова вздохнул и снял плюшевую шляпу, чтобы освежить разгоряченную голову. А может быть, он стал бы философом? Кто знает? Но теперь все в прошлом, жизнь испорчена. Лучше всего было бы уехать прочь отсюда, прочь — где-нибудь на южных морях еще можно стать человеком. Господь бог отвернулся от холодного севера, господь благоволит к югу.

Вдруг Нюслейн остановился. Куда он, собственно, забрел? Вокруг него сгустилась темная ночь. Он увидел белые кресты над стеной. Ах, это кладбище. Равнодушно прошел он мимо белых крестов. Он не боялся ни белых крестов, ни мертвецов, погребенных под ними, ни темного призрака, перегнувшегося через стену и простиравшего к нему руки. Это была просто плакучая ива, раскачиваемая ветром. Нюслейн не боялся призраков. Здесь, среди этих крестов, будет когда-нибудь лежать и он.

«Возвышенная цель, достойная меня!» — подумал он и насмешливо рассмеялся про себя, минуя кресты и медленно входя в дачный поселок.

Внезапно он остановился. Что это? Кажется, на его дачке брезжит тусклый огонек? Это ведь его дача — ну да, вот и флагшток, а из трубы вьется светлый дым! Странно, странно! Он погладил свои реденькие усы. Может быть, привидения все-таки существуют, и одно из них сидит там у печки и греет озябшие руки. Он весело засмеялся.

«Какая чепуха! — сказал он самому себе. — И это говорит философ! Даже если допустить, что привидения существуют, нельзя ни в коем случае поверить, что они способны мерзнуть. Нет, где дым, там и люди! — заключил он. — Животные не умеют разводить огонь».

Он вошел в палисадник и постучал в дверь домика. Дверь была закрыта. Он нащупал ключ под водосточной трубой и открыл дверь. В печке тлели угли.

— Кто здесь? — крикнул он. Все его тело в одно мгновение покрылось гусиной кожей — такой сильный страх испытал он теперь. Он чиркнул спичкой: никого, домик был пуст. Он увидел на столе свечу и зажег ее.

«Ого! Вино, да еще бордо! Ого! Сигареты, печенье! Ого! — Он остолбенел от изумления. — На моей даче явно кто-то живет; эти люди чувствуют себя здесь отлично, и к тому же жгут мои прекрасные сухие дрова. Какая безграничная наглость!»

Он попробовал вино. Замечательное! От Шпана, разумеется. Приключение вдруг настроило его на мирный, даже веселый лад, он сразу забыл о своем горе. Это, должно быть, молодые люди; ведь нынешняя молодежь— это все нахалы, каких свет не видывал! Они приятно проводят здесь время, играют в карты, веселятся, едят вкусные вещи, смеются, поют — все это на моей даче, а я ничего об этом не знаю. Это действительно забавно, в высшей степени забавно!

Вдруг он услышал снаружи шаги и поспешно задул свечу. Кто-то тихо свистнул. Ну, теперь Нюслейн должен показать, с кем они имеют дело. Он распахнул дверь.

— Кто здесь? — рявкнул он дурным от страха голосом. Его грозный окрик мог нагнать ужас на всякого. Один удар топором — и его не будет в живых. Но удара не последовало, ничего похожего. Какая-то тень испуганно отпрянула и пустилась наутек. Эта победа, собственно, должна была бы удовлетворить Нюслейна, но нет — когда враг бежит, его нужно догнать. Нюслейн, не задумываясь ни секунды, бросился вдогонку за тенью. Бегал он прекрасно, когда-то он работал на треке, и газеты писали о нем: «Нюслейн — мастер жать на педали».

— Стой! Стой!

8