Песнь Кваркозверя

– Не знаю, – сказала я. – Может, им просто скучно поодиночке?

– Если этот кваркозверь в самом деле близнец твоего, – неуверенно произнес Перкинс, – это значит, что взрыв ему уже не грозит?

– Вот именно. Его появление уже ничем нам не грозит.

Мы молча проехали мимо собора, потом выбрались за городские стены и направились на юг, в Золотую Долину. Дорога вела мимо замка короля Снодда, за которым простирались Драконьи Земли, и спускалась по склону к маленькому городку под названием Клиффорд. Там, в излучине реки, под сенью дубов и каштанов раскинулось место, которое и Тайгер, и я называли домом первые двенадцать лет жизни.

Насколько мы оба помнили, там было несколько мрачновато. Таким все и осталось. Я остановила автомобиль, и мы переглянулись… Что до Перкинса, он бросил на здания Лобстеровского Сестринства один-единственный взгляд – и объявил, что подождет нас в машине.

– Ладно, не все так плохо, – словно сам себе что-то доказывая, проговорил Тайгер. – Говорят, делиться одеялами найденышам теперь не приходится. И кашу жиже воды вроде как больше не подают.

– Для меня всегда было загадкой, как только они ухитрялись, – задумчиво проговорила я. Действительно, попробуйте-ка сварить кашу на воде – и чтобы оказалась жиже исходного компонента. – Всю дорогу выяснить хотела…

– Одной водой поди пропитайся, – согласился Тайгер. – Но ведь удавалось же!

– Давайте, счастливый путь по дороге отроческих воспоминаний, а я уж тут посижу, – сказал Перкинс, непоколебимо расположившись на заднем сиденье «Жука». И закрутил в воздухе пару бильярдных шаров, разогреваясь и настраиваясь на экзамен. – Увидимся, когда завершите свои дела.

Мы с Тайгером пересекли парковку, мимо специального окошка в воротах – сюда просовывали подкидышей, приносимых в неприемные часы, – и вступили на территорию монастыря. Тайгер судорожно стиснул мою руку в своей.

– Все в порядке, – сказала я ему. – Никто не собирается тебя тут оставлять. Мы теперь собственность «Казама», так что все хорошо!

Мы миновали площадку, где в летнее время проходили уроки на свежем воздухе; помнится, отсюда мы любили наблюдать за дальнобойными снарядами, летевшими через границу: артиллерийская батарея короля Снодда, расположенная в огородах монастыря, посылала их через реку, на территорию маленького герцогства Бреконского. С недавних пор между Бреконом и Сноддом снова установился шаткий мир и пушки умолкли, тем не менее по дороге сюда мы миновали эскадру сухопутных кораблей. Чудовищные гусеничные машины, каждая – с шестиэтажный дом высотой, не пробуждали у меня никаких личных эмоций, но вот для Тайгера они значили очень много, хотя сам он этого и не знал. Матушка Зенобия как-то рассказала мне, что родители Тайгера были супружеской бригадой инженеров на одном из таких кораблей, пропавшем во время Четвертой Войны Троллей. С ними неминуемо погиб бы и Тайгер, но в преддверии боевых действий на кораблях ликвидировали все детские – каждый уголок использовался для размещения боеприпасов. Так и вышло, что Тайгер, когда его родители не вернулись из боя, оказался на ступенях приюта.

Матери и отцы были для найденышей животрепещущей темой, любые сведения могли очень больно ранить. Вот почему Тайгеру ничего не сказали. Размышления на тему «что же случилось, почему меня бросили» вообще были очень разрушительны для души. Поэтому мы инстинктивно предпочитали не углубляться в эти материи, предпочитая сперва как следует повзрослеть и духовно окрепнуть. К примеру, я давно могла бы отследить своих настоящих родителей. Для этого стоило лишь пристально покопаться в истории моего «Фольксвагена», на переднем сиденье которого меня когда-то нашли. Вроде как я уже была достаточно взрослой, чтобы во всем разобраться, но я намеренно этим не занималась. В жизни и без того было полным-полно сложностей, к чему новые наживать?

– Никак Дженнифер пожаловала? – сказала Матушка Зенобия, когда нас проводили к ней в кабинет. – Чую, чую, старым «Фольксвагеном» пахнет! О, этот запах горелого масла, высохшей грязи и шестивольтовой электрики…

– Так точно, мэм, это я.

– А кто это крадется у тебя за спиной? Слышу шаги, опасливые и одновременно нахальные, полные внутренней энергии, которую мудрено спрятать… Это ты, мастер Проунс?

– К вашим услугам, мэм, – отозвался Тайгер.

Матушка Зенобия была не только очень стара, но и совершенно слепа. И пребывала в таком состоянии, пожалуй, подольше, чем большинство населения планеты вообще жило на свете. В данный момент она сидела в кресле возле камина, сложив узловатые руки на набалдашнике тросточки. Лицо у нее было до того морщинистое, что за ней часто следовали потерявшиеся черепашки, – им казалось, что она из их племени. Она хлопнула в ладоши, и тотчас появилась послушница. Выслушала указания насчет какао и чая, вежливо поклонилась и ушла.

– Итак, – предложив нам сесть, сказала Матушка Зенобия, – вы ко мне заглянули просто из вежливости или по делу?

– И то, и другое, – ответила я. – Так что простите за дерзость, Матушка, но… не мог бы наш разговор быть строго конфиденциальным?