Песнь о Перемышле

И удивилась своему спокойному голосу. Неужели в жизни все так просто? Или она еще вообще не знает, что такое жизнь?

II

Свадьба была скромная — только родственники и мать Леры. Подруг Тамара не пригласила, зная, что они ее не поймут.

После свадьбы всей компанией пошли на вокзал. Шли в темноте, стараясь не шуметь. Переулок еще спал, лишь кое-где сквозь щели в ставнях пробивался робкий огонек. Аким и мать Леры, Нина Петровна, рослая, красивая, были навеселе, шли позади всех и пытались иногда нарушить тишину. «Степь, да степь кругом»… Но на них тут же шикали — первая Тамара, за ней остальные: «Люди еще спят». — «А пусть не спят, — возмущалась Нина Петровна, — пусть смотрят, какого орла наша Тамарка отхватила!»

На вокзале, прощаясь, Екатерина Авраамовна и Тамара заплакали. «Живите хорошо, дружно… Бог даст, весной приеду, перед посадками!» — «Не бог даст, — подхватила Нина Петровна, — а зятьки наши пропуск для нас у начальства выхлопочут. Вместе поедем. Смотри, орел! — грозила она Петру своей увесистой рукой. — Не обижай Томку».

Наконец поезд тронулся, в последний раз мелькнули родные лица, слились в желтую полосу фонари, потом полоса оборвалась. Прощай, Ростов!

Тамара села, глядя в темное окно с отражающейся в нем лампочкой. Лампочка мерно подрагивала. «Поехали, поехали», — стучало под полом.

Петр сел рядом, тихо положил руку на плечо жены.

— Может быть, ляжешь, поспишь немного?

Тамара кивнула. Петр сбегал к проводнику, принес постель, быстро и ловко разложил на полке. Тамара легла, не раздеваясь, закрыла полотенцем лицо. Петр подоткнул в ногах жены одеяло и вышел в коридор.

«Поехали, поехали!» — стучали колеса. За окном светлело. Мирно курилась розовыми дымками станица, искрились голубовато-серыми боками башни элеватора, по узкой протоптанной в снегу дорожке гуськом бежали ребятишки в школу, приветливо махали руками.

На маленькой станции долго стояли и тронулись снова, когда мимо промчался новенький пустой поезд. Петр успел разглядеть лишь красные кресты и окна с матовыми стеклами. «Санитарный, — догадался он. — Тоже на запад». В душе екнуло, натянулась невидимая струна. «Не журись, лейтенант, — он успокоил себя, — все будет хорошо!»

В Киеве к ним в купе вошли новые попутчики — высокая, худенькая женщина с двумя детьми, — мальчиком и девочкой. Дети шалили, показывали стоящей за окном старушке какие-то знаки. Тамара уловила взгляд Петра: он с нежностью наблюдал за детьми. «Вот и моя участь!» — Тамара почему-то вспомнила корректорскую, редакционную суету. «Неужели все это уже в прошлом?» — спросила она себя. Где-то там, далеко, ее родные — мать, отец, сестра Оленька, ее товарищи и подруги. А здесь только Петр. Тамара с любопытством разглядывала мужа. Она привыкнет к нему, к его широким скулам, к этой складке на лбу. Теперь он стал самым близким для нее человеком. А еще неделю назад они были чужими. Как странно…

Во Львов приехали ночью. Город тонул во мгле, освещена была только привокзальная площадь. Огромное серое здание вокзала с куполом, уходящим в черное небо, и каменные фигуры у входа, подсвеченные прожекторами, — вот все, что сохранилось в памяти. Петр куда-то ходил, потом вернулся вместе с бойцом в замасленной куртке, как оказалось, шофером, присланным из погранотряда, потом погрузились в автобус, где уже сидело несколько военных. В автобусе ее укачало, она положила голову Петру на плечо и заснула. А проснулась, почувствовав, что кто-то ее поднимает и несет.

— Сюда, сюда! — крикнул сверху знакомый голос. — У вас же нетоплено.

«Лера!» — Тамара радостно встрепенулась и тут же застыдилась. Петр нес ее по лестнице на руках.

— Пусти… пусти меня.

— Нет уж, моя золотая, разреши донести тебя до места.

Он поднялся на верхнюю площадку, попросил Леру открыть дверь в свою квартиру и, войдя в нее, опустил Тамару в глубокое кресло.

— Вот мы и дома.

Зажег свет, счастливый, засмеялся, сняв фуражку.

— А теперь поцелуйтесь!

Подруги обнялись.

— Он даже не дал телеграммы, твой маг-волшебник, — с притворным возмущением говорила Лера. — Хорошо, что я проснулась и услышала, как вы подъехали.

Федя тоже целовал Тамару. Петр сбегал в квартиру напротив и привел заспанных Патарыкина и его жену Марию.

— Все знакомьтесь с моей Тамарочкой! — приговаривал он, смеясь и потирая ладони. — Видите, ездил за ней не напрасно!

Расторопный Патарыкин принес дрова, растопил камин. Лера и Мария накрыли стол. Федя торжественно вручил Петру бутылку шампанского.

— От нас с Лерой. Она еще в день твоего отъезда купила, сказала: приедут, будет чем встретить молодых. А я, признаться, сомневался…

Патарыкин, как старший, налил бокалы.

— Значит, с прибытием… С прибытием и пополнением… — начальник заставы посмотрел на Тамару. — Теперь ты будешь жить в нашей пограничной семье. А наша семья, знаешь, какая?!