Песнь победителя

«Как раз за то, чем ты интересовался, — говорит Андрей и устало опускается в кресло. — Человек, который говорит открыто — да, я против. Прошёл всю войну с первого до последнего дня. Много раз ранен. Много раз награждён. Когда после войны подошел срок его демобилизации, то добровольно остался на сверхсрочную службу. А месяц тому назад арестован за антисоветскую пропаганду в Армии. После ареста его окончательно прорвало. Рубашку на груди рвет и кричит: „Да! Я — против!“»

«Ты его допрашивал? — спрашиваю я.

«Да…» — после некоторого колебания отвечает Андрей.

«Чем ты объясняешь всё это?»

«Недавно он был в отпуске в России. Приехал домой, а там — пусто. Старуху-мать выслали в Сибирь… За коллаборацию. Во время оккупации, чтобы не умереть с голоду, она мыла посуду у немцев. Младший брат в 1942 году был угнан немцами на работу в Германию. После репатриации брата осудили на 10 лет рудников… Да и вообще посмотрел он, что кругом творится. Когда вернулся в часть, то начал об этом рассказывать. В результате… сам видишь».

«О каких там сообщниках шла речь?» — спрашиваю я.

«У, как обычно, — пожимает плечами Андрей. — Из одного человека нужно раздуть целую контрреволюционную организацию. Вот тебе яркое доказательство того, что каждый — враг, — монотонным голосом продолжает майор Государственной Безопасности. — Внешне — образцовый советский человек. Вот такие во время войны умирали с криком: „Да здравствует Сталин!“ А когда, копнешь глубже…»

«Так ты считаешь его идеологическим врагом?» — спрашиваю я.

«У него нет идеи, — отвечает майор. — Но он уже пришёл к отрицанию существующего. Главная опасность в том, что он — это миллионы. Брось сюда направленную идею — и всё это вспыхнет как пороховая бочка».

«Недаром идею в СТОН[17] загнали, — добавляет он беззвучно. — Хозяева в Кремле учитывают эту опасность».

Я молчу. Как будто угадывая мои мысли, Андрей беспомощно шепчет. «Что я могу сделать?!» Затем с неожиданной злостью кричит: «Зачем ты хотел это видеть?.. Ведь я тебе говорил…»

В полусвете комнаты лицо Андрея выглядит усталым и постаревшим. Глаза его мутны и лишены выражения. Он избегает встречаться со мной взглядом и вялыми пальцами перебирает документы на столе.

«Андрей!» — громко окликаю я и поворачиваю абажур лампы так, что луч света ударяет ему в лицо. Майор Государственной Безопасности вздрагивает, поднимает голову и недоумённо смотрит на меня. Я пристально смотрю ему в глаза.

Чёрные глаза Андрея, не мигая, устремлены через стол. Зрачки не суживаются. Зрачки не реагируют на свет. Затем я в первый раз вижу, как в глазах Андрея мелькает страх.

«Ты знаешь, что такое реакция светом?» — по возможности мягко спрашиваю я.

«Знаю…» — отвечает Андрей и тихо опускает голову.

«Это значит, что ты уже дошёл до ручки, — говорю я. — Через пару лет от тебя останется только живой труп».

«И это знаю…» — ещё тише шепчет Андрей.

«Неужели у тебя нет другого пути, как морфий?» — спрашиваю я и кладу руку на плечо моего школьного товарища.

«Нет пути, Гриша… Нет», — шепчут тубы майора Государственной Безопасности.

«Знаешь, иногда меня преследуют… Как это в медицине называется — навязчивые представления, — голосом безо всякого выражения говорит Андрей. — Меня повсюду преследует запах крови… Не просто крови… Свежей крови… Этот ковер. Эти папки. Мои собственные руки… Потому я иногда и заезжаю к тебе так неожиданно. Я бегу от этого запаха».

«Успокойся, Андрюша», — говорю я и поднимаюсь на ноги. Я беру с вешалки фуражку и смотрю на часы: «Уже 6 часов утра. Поедем в город!»

Майор Государственной Безопасности подходит к металлическому шкафу, вделанному в стену, и вынимает оттуда гражданский костюм.

«У нас у всех обязательная гражданская форма, — поясняет он в ответ на мой молчаливый взгляд. — Теперь я этим костюмом тоже пользуюсь, чтобы забыть проклятый запах».

Перед тем, как покинуть кабинет, Андрей достает из ящика стола книгу и говорит, протягивая её мне: «Возьми почитай. Я таких книг не много встречал».

На полотняной обложке я вижу заглавие по-немецки «Lässt alle Hoffnungen fahren…»[18] и имя автора — Ирена Кордес.

«У меня мало времени для чтения, — говорю я, листая книгу и по беглому взгляду убеждаюсь, что речь идёт о СССР. — Я уже достаточно подобных глупостей читал. Тем более 1942 год издания».

«Поэтому я её тебе и даю, — произносит Андрей. — Это единственная немецкая книга о СССР, которую нужно прочитать каждому немцу. Для меня лично она имеет ещё свою особенную ценность. Эта женщина провела четыре года под следствием НКВД».

«Ведь это антисоветская книга. Как она к тебе попала?» — спрашиваю я.

«У нас есть специальная библиотека. Вся антисоветская литература, которая когда-либо издавалась на немецком языке», — звучит ответ Майора Государственной Безопасности. «Своего рода справочный материал для работников МВД», — поясняет он.