Песнь шаира или хроники Ахдада

Ты дела свои вручи владыке всех;

Брось заботы и о думах позабудь.

Не пытай о том, что было, - почему?

Все бывает, как судьба и рок велят.

И отец удивился и спросил:

- Что заставляет тебя плакать, о юноша?

И юноша отвечал:

- Как же мне не плакать, когда я в таком состоянии? - и, протянув руку к подолу, он поднял его; и вдруг оказывается - нижняя половина его каменная, а от пупка до волос на голове он - человек.

8.

Продолжение рассказа третьего узника

На следующее утро, сразу после молитвы, я направился к кораблю, который стоял на якоре. А персиянин уже ждал меня, и капитан корабля ожидал меня. Едва я поднялся на корабль, персиянин закричал капитану и всем матросам:

- Поднимайтесь, дело кончено, и мы достигли желаемого!

И капитан крикнул матросам:

- Выдёргивайте якоря и распускайте паруса!

И корабль тотчас отчалил и поплыл при хорошем ветре.

Прошел день и ночь, и еще день и еще ночь, и я заметил, что ни капитан корабля, ни команда не выполняют обязательный пятикратный намаз, а молятся каким-то доскам с изображенными на них запретными человеческими лицами. Я рассказал об увиденном персиянину, а он ответил:

- Мы находимся на корабле неверных христиан, мало того, что они поклоняются доскам с изображенными на них запретными человеческими лицами, так еще время от времени, они зажигают перед ними огонь, и поклоняются и ему.

- Горе, горе им! Они поклоняются огню и доскам, вместо всевластного владыки, творца ночи и дня, и эта религия - бедствие среди религий!

И персиянин закивал головой и сказал:

- Воистину это так, сын мой, но мы плывем в страны, где все молятся только этому богу, и только этот корабль может доставить нас туда, так что наберись терпения и пусть Аллах всевидящий и всеслышащий укрепит твою душу и сердце и наполнит их терпением и кротостью.

И я ответил:

- Будет так.

И плыли мы по морю три месяца, и я плыл с неверными, подвергаясь мучениям. И когда три месяца исполнились, Аллах великий послал на горизонте сушу. И когда я увидел землю, я спросил у персиянина:

- О господин, куда мы направляемся? И не это ли цель нашего путешествия?

И тот ответил:

- О дитя моё, мы направляемся к Горе Облаков, где находится трава, с которой мы делаем алхимию. Но до нее еще плыть столько же.

И так мы непрерывно плыли еще в течение ещё трех месяцев, а после этого наш корабль пристал к длинной полосе суши, которая была вся покрыта камешками: белыми, жёлтыми, синими, чёрными и всевозможных других цветов, и когда корабль пристал, старик поднялся на ноги и сказал:

- О Хасан, поднимайся, выходи! Мы прибыли к тому, что ищем и желаем.

Пристав в берегу, я поднялся и вышел вместе с персиянином, и мы отдалились от корабля и скрылись с глаз. И персиянин сел и отыскал среди своих вещей кожаный мешок, расписанный письменами. Персиянин запусти в мешок обе руки, и вытащил их, и я увидел, что каждая рука сжимает по змее, и змеи шипели и извивались. Тогда персиянин бросил их на землю и произнес несколько слов на незнакомо языке, и в тот же час поднялась пыль, да такая что солнце скрылось от глаз. Я удивился поступкам старика и испугался и раскаялся, что пошёл с ним. И цвет его лица изменился, и персиянин посмотрел на меня и сказал:

- Что с тобой, о дитя моё? Клянусь огнём и мечом, тебе нечего меня бояться! Если бы моё дело не было исполнимо только с помощи твоего имени, я бы не увёл тебя с корабля. Радуйся же полному благу. А эту пыль подняло то, на чем мы поедем, и что поможет нам пересечь пустыню и облегчит её тяготы.

И прошло лишь небольшое время, и пыль рассеялась, открыв двух верховых верблюдов.

- Знай же, Хасан, - сказал персиянин, - это не змеи, а джины, и они могут принимать облик, какой пожелают, но не бойся, ибо поклялись они страшной клятвой служить мне.

И персиянин сел на одного верблюда, а я сел на другого, и припасы мы разделили между нами, и тронулись в путь.

Верблюды скакали по пустыне быстрым шагом, и от скачки развязался и упал мой пояс.

- Постой! - сказал я персиянину, - развязался и упал мой пояс, надо вернуться и забрать его.

И персиянин ответил:

- Как я уже говорил, о сын мой, это не простые верблюды, пока ты говорил, мы проскакали уже три месяца пути обычным шагом, а пока говорю я - еще три месяца.

К началу следующего дня мы подъехали к высокой горе, и остановились под нею. И вершина ее поднималась много выше туч и облаков.

- Что это за гора? - спросил я у персиянина.

- Знай же, о Хасан, эта гора - и есть цель моих стремлений, и на вершине её - то, что нам нужно, и я из за этого привёл тебя с собою, и моё желание исполнится твоей рукою.

И я отчаялся, что буду жив, и сказал старику:

- Ради того, кому мы поклоняемся, и ради той веры, которую мы исповедуем, скажи мне, что это за желание, из за которого ты меня привёл?

И персиянин ответил:

- Искусство алхимии удаётся только с травой, которая растёт в таком месте, где проходят облака и разрываются. Такое место - эта гора, и трава - на её вершине, и когда мы добудем траву, я покажу тебе, что это за искусство.

И я сказал ему со страху:

- Хорошо, о господин!