Песнь Шеша (СИ)

За прошедшую ночь и не полные полдня, что я просидела в подвале какого-то дома, с цепью, прикрепленной к толстому железному кольцу на ноге, это был уже четвертый подобный приход оборотня. Именно десятнику я и попалась на глаза, когда вылетела из погреба от Рогнара. Помню, как лагерь на мгновение затих, с ужасом глядя на мой донельзя довольный вид, видимо я сломала двуликим представление о смертниках. Оглядев тогда притихших ратников, я словно пьяная, с заплетающимся языком, недоуменно поинтересовалась:

— А что это вы с оружием все бегаете, учения на ночь глядя?

Тихо простонав что-то нецензурное, Радий схватил меня за шкирку, что было весьма не почтительно к особе княжеского рода, и потащил в подвал рядом стоящего дома. Он был достаточно удачно расположен: с обеих сторон были небольшие окна, перекрытые простыми решетками, через которых проникало достаточное количество света, а заодно можно было следить, что происходит на улице.

Вымотанная донельзя, я не стала сильно возмущаться и, найдя укромный уголок, где была навалена куча какого-то белья, мгновенно уснула. Очнулась я от странных звуков, доносящихся снаружи. Попробовала пошевелиться, но не тут-то было, на ноге появилось новое украшение. Если двуликие серьезно думают, что эта штука сможет удержать взрослого дракона, то они просто идиоты. Дверь открылась, и ко мне просочился поникший Радий, он снял доспех и теперь щеголял в простой белой льняной рубашке, заправленной в узкие плотные брюки. Оказалось, что десятник так переживал за меня, что постоянно заходил и проверял, не пришла ли его подопечная в себя.

— Ничего, я не в обиде, — в который раз сказала я оборотню чистую правду, но тот никак не унимался:

— Как вы себя чувствуете? Простите за откровенность, ваша светлость, но все перепугались, вы были словно не в себе, никто ведь не знает, чего от вас ожидать. Вы заблудились, что-то увидели?

Я на миг прислушалась к своим ощущениям: внутренняя драконица впервые за долгое время мирно спала и наотрез отказывалась реагировать на окружающий мир.

— Все в порядке, я встретила Рогнара и решила с ним помириться.

Радий явно не поверил и подозрительно сощурился:

— Помирились, ваша светлость?

— И не один раз, — жарко заверила я двуликого, забыв, что нужно покраснеть.

Ну и ладно, в полутемном подвале все равно не видно. Радий, недоверчиво оглядываясь на меня, наконец, оставил меня одну. Мысленно поблагодарив Шеша за то, что меня, наконец, оставили в покое, и я могу спокойно посмотреть, что представляет собой давно искомая рукопись, достала из-за пазухи золотой тубус. Конечно, надо было посмотреть на нее раньше, едва она попала ко мне в руки, но делать это при посторонних не хотелось, а потом просто не было возможности.

Я ожидала какого-то заклинания, особо сложной рунической формулы, но никак не обычного четверостишья, в котором говорилось о чистоте нравов, крови и необходимости праведной жизни. Как это могло помочь обрести нам крылья и возможность продолжить род, мне было совершенно не понятно.

Мне бы прочитать стихотворение вслух, но отчего-то стало страшно, и я никак не могла заставить себя это сделать. Страшно было из-за мыслей, а вдруг это не сработает, и все, через что мы прошли, впустую? Как мне сейчас не хватает веснушчатого Дилана, он бы быстро привел меня в чувство. Знать бы, где он сейчас и как…

Так, со свитком в руках и прислонившись спиной к шершавой холодной стене, я просидела до самого вечера. Через сутки Булат лично поведет меня на казнь, сработает ли мой план? Если я так буду сомневаться, то, конечно же, нет.

Выдохнув и злясь на саму себя, я прочеканила каждое слово, а оно тут же отдавалось, словно эхо, где-то внутри сознания. Когда я закончила, лишь мои родовые татуировки на запястьях светились мягким светом и все, больше ничего. Через минуту прошел и этот побочный эффект, как будто ничего и не было, и я не могла понять, получилось у меня что-то или нет. И главное, что делать теперь? Передо мной встала ещё одна проблема, я не знала, как дракон меняет свой облик, что при этом надо делать, о чем думать. В книгах об этом ничего не было сказано, а у деда или того же Шеша я как-то не догадалась спросить.

Убрав рукопись обратно в тубус, я мрачно поинтересовалась у себя же:

— Ну и что мы с тобой теперь предпримем, Алексия-Вивиана?

Разумеется, ответа я так и не дождалась, только снаружи послушалась какая-то странная возня, короткий вскрик и все стихло так же резко, как и началось. Действуя скорее по наитию, чем по осознанной необходимости, я сунула Песнь Шеша в кучу тряпья и, приподнявшись на ноги, громко позвала:

— Радий! Радий, куда ты там пропал, ты же не можешь на ночь оставить меня одну? Между прочим, я боюсь темноты!