Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

В конце концов мы поймали попутный грузовик, шедший порожняком аж в Северную Нигерию. Водители так удивились нашему “салям алейкум!”, что позволили нам ехать в кузове до самой границы, где мы провели оставшуюся часть ночи на веранде габонской таможни.

Габон был уже полностью обработан китайцами. Грунтовки превратились в отличные шоссе, а древние французские узкоколейки – в нормальные железные дороги. Поезда ходили по расписанию, сотовая связь была в каждой деревне, а быстрый интернет – в каждом городе. Люди не знали, что такое отключение электричества, и выглядели здоровыми и счастливыми. Впрочем, люди в Африке выглядят счастливыми почти всегда, независимо от обстоятельств.

Проблем, конечно, хватало. Правительство было коррумпировано насквозь. Местные жители утверждали, что в Габоне чиновники разных уровней воруют примерно половину бюджета, в Конго – три четверти, а в Конго-Заире – практически все. Бюрократия во французском стиле – ничего нельзя было добиться быстро и наверняка. Леса по-прежнему вырубали, и мясо дичи в городах продавали, хотя в основном не на поселковых рынках, как в Конго, а в дорогих столичных ресторанах. Но зато в Габоне была прекрасная сеть национальных парков, лучшая среди стран лесной зоны Африки. Я был уверен, что если есть в Центральной Африке место, где нам удастся понаблюдать за карликовыми крокодилами, то это Габон.

Путешествие лучше измерять в друзьях, чем в верстах.

Будда

Детеныш узкорылого крокодила

Глава 29

Mecistops cataphractus: странники экватора

На крайнем юго-востоке Габона есть большое месторождение марганца. Компания, добывающая там руду, когда-то вывозила ее к реке Конго по восьмидесятикилометровой канатной дороге, самой длинной в мире. Дорога проходила через тропический лес и могла бы со временем стать замечательным аттракционом для туристов, но компании это в голову не пришло, и когда к месторождению провели железную дорогу из габонской столицы Либревиля, канатной позволили просто заржаветь и развалиться. В маленьком городке, где жили рабочие, обслуживавшие канатную дорогу, все население осталось без работы. Чтобы обеспечить его доходом, компания создала на принадлежавших ей землях красивейший заповедник – парк Лекеди. Он привлекает около тысячи туристов в год, что очень много по центральноафриканским меркам. Мы остановились там на неделю.

Заповедником управлял пожилой француз, который жил там с женой и двумя детьми. Для детей он нанял учителя, скромного молодого парня по имени Франсуа. После окончания колледжа Франсуа искал работу, но его интересовали не хороший заработок или карьерные перспективы, а возможность уехать как можно дальше от родного Парижа. Он отозвался на объявление в газете и – вуаля! – получил работу своей мечты в Лекеди. Теперь он мог сопровождать туристов в прогулках по лесу, лакомиться паштетом из питона в местном ресторане, любоваться гигантскими бабочками, слетавшимися на уличные фонари, и делить гамак со стройными девушками с кожей цвета черного дерева. Когда появились мы, он стал нашим переводчиком.

В Лекеди мы познакомились и с другими интересными людьми. Как-то раз мы пытались поймать попутку обратно в заповедник из ближайшего городка и вдруг увидели на дороге пикап с австралийскими номерами. За рулем был высокий мужчина по имени Майк, который выглядел и разговаривал точь-в-точь как актер, игравший Крокодила Данди. Он рассказал нам, что перевез свою старую “тойоту” морем из Дарвина в Калькутту и оттуда проехал в Габон через Ближний Восток, Европу и Западную Африку. Направлялся он вообще-то в Кейптаун, но по пути собирался еще посмотреть оба Конго и Анголу.

В тот же день в гестхаусе заповедника появилась дама с огромным рюкзаком по имени Джоконда. Ей было уже за пятьдесят, родом она была с Сицилии, но вот уже шесть лет путешествовала по Сахелю (южной окраине Сахары), изучая исчезающие культуры рыбаков сахарских оазисов.