Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Наши шансы были бы немного лучше, если бы мы все годы аспирантуры занимались завязыванием знакомств с потенциальными работодателями. Но мы были немного наивны и думали, что важнее качество диссертаций. Я к тому же провел очень много времени в поле. Теперь мы пытались наверстать упущенное, публикуя результаты и выступая на конференциях. Но публикация научных статей – процесс долгий, иногда растягивающийся на годы. В конце концов несколько моих статей вышли в престижных научных журналах, а статья, основанная на главе диссертации с обзором “песен” разных видов крокодиловых, даже была признана лучшей студенческой работой года по герпетологии. Но это еще ничего не гарантировало.

Вакансий для математиков было раз в десять больше, чем для биологов, и конференций у них тоже больше. Настя тратила так много времени на заполнение анкет и поездки по стране, что сильно переутомлялась и всерьез рисковала здоровьем. А мне все еще приходилось много работать над диссертацией, так что в эту весну я побывал только на двух конференциях. Там я услышал много интересного – например, доклад студентов, которые прикрепляли маленькие видеокамеры на загривок аллигаторам и обнаружили, что аллигаторы – намного более активные охотники, чем предполагалось раньше, и летними ночами ловят под водой рыбу, крабов и прочую мелочь каждые несколько минут.

Как я ни устал от жизни в кабинете и необходимости каждые две недели проводить по тридцать часов за рулем, ездя в Ноксвилл и обратно, я знал, что буду скучать по Майами. Не только по климату и фауне, от аллигаторов до гекконов в квартире, но и по замечательным коллегам в университете и по преподаванию, которое доставляло мне большое удовольствие. Иногда студенты доводили меня до отчаяния глупейшими ответами на самые простые вопросы (один из них написал: “Если у N. одна дочь и десять внуков, значит, с точки зрения эволюции он неудачник, ведь внуки – это не его дети!”), но обычно они были вполне сообразительными и многому успевали научиться. Один раз мне попался настолько удачный маленький класс, что пришлось всем до единого поставить отличные оценки, хотя вообще-то так делать не полагалось. Среди студентов в этом классе был израильтянин по имени Ари, всерьез интересовавшийся ботаникой. Я еще не знал, что моя роль в его жизни не ограничится преподаванием.

За год до поступления в аспирантуру я провел два месяца в Пакистане и Афганистане в поисках полумифического зверя под названием шерстистая летяга. Это самая большая, самая высокогорная и самая редкая в мире летучая белка. Ни один натуралист не видел ее в природе, пока я не нашел ее волшебной зимней ночью в заснеженном пихтовом лесу на склоне восьмитысячника Нанга-Парбат, образующего западную оконечность Гималаев.

Поиски летяги часто приводили меня в глухие деревушки, где нога европейца не ступала со времени походов Александра Македонского. Местные жители проявляли ко мне живейший интерес, особенно если я упоминал, что являюсь атеистом – для многих мусульман монстром из страшных легенд. В одной деревне в пакистанском Кашмире я встретил парнишку по имени Сардар. Он учился в полуподпольном исламистском медресе в Пешаваре, готовившем боевиков для Талибана. У нас состоялось несколько интересных бесед о теологии, поучаствовать в которых собиралась вся деревня. Когда я прощался с ним перед уходом в долину, он вдруг спросил, нет ли у меня знакомых в Израиле. Он хотел вступить с ними в переписку, чтобы понять, что они на самом деле за люди.

В то время никто из моих израильских друзей не заинтересовался таким предложением. Через два года среди моих студентов оказался Ари, и я спросил его, не хочет ли он написать Сардару Ари согласился, и вскоре между ними завязалось оживленное общение. Когда я вернулся из Африки, Ари сказал, что они оба собираются приехать в Египет и познакомиться “живьем”. Прошло еще два года, и примерно за месяц до моей защиты я снова встретил Ари. Он был так рад меня видеть, что чуть не прыгал.

– Представляешь себе, – закричал он, – мы с Сардаром едем в Бостон!

– Почему в Бостон?

– Там разрешены однополые браки! Мы женимся!

Я пожелал им удачи. Пожалуй, это было мое самое большое достижение в области преподавания.

К марту диссертация была в основном готова. Она включала раздел “Благодарности”, в котором я перечислил свыше двухсот человек, помогавших мне с исследованиями. Вспомнить их всех было очень приятно – я словно отдавал старые долги.

Единственная глава, над которой я еще работал, была самая большая, с обзором “песен” разных видов. Мне все еще поступали данные от коллег, да и сам я продолжал наблюдения в нескольких зоопарках Флориды.